Жить для людей
В радости и в беде. Мы уже рассказывали вам, уважаемый читатель, о том, как живет и работает еврейская община Молдовы, которую возродили более 30 лет назад посланники Ребе, рав Залман Ха-Коэн Абельский и его супруга Лея. Несмотря на все сложности советского бытия, они, вкладывая массу своего времени и душевных сил, сумели наладить полноценную общинную жизнь.
Дело родителей продолжают их дети, главный раввин Кишинева и Молдовы, рав Йосеф Абельский и директор ХАБАД Любавич Молдова, рабби Зуше Абельский.
Вместе с ними активно трудятся молодые посланники Ребе, раввин Менди Аксельрод и его супруга Хая-Мушка, внучка рава Залмана, раввин Мендель и ребецен Лея Готцел, раввин Шмуэль Залманов с супругой Хаей.
В Кишиневе действуют еврейская школа и детский сад, «шуль» для взрослых и молодежи, кружки для женщин и пожилых людей, летний лагерь, записать в который своего ребенка стремится буквально каждая семья.
В Шаббат синагога полна людей, отмечаются все еврейские праздники. Кошерная кухня обеспечивает едой не только членов общины, но и приезжих, оказывается помощь нуждающимся.
Огромную работу по достоинству оценивают не только члены общины, но и руководство Республики Молдова.
С наступающим праздником Рош Ашана общину поздравила президент республики Майя Санду, особо отметив активное участие евреев Молдовы в общественной жизни, реализации важных социальных, благотворительных проектов и поддержании конструктивного межнационального и межрелигиозного диалога.
- Искренне желаю, чтобы наступающий год принес вам благополучие, счастье и процветание, - говорится в поздравлении. - Шана това у метука!
Но жизнь – это не только праздники. И когда случается беда, община делает все возможное и невозможное, чтобы помочь людям, оказавшимся, казалось бы, в безвыходной ситуации.
Ярким примером этого стала история, рассказанная в письме, которое мы публикуем.
Днепр-Кишинев-Берлин: история одного спасения
Малка Бондарь
По велению сердца. «Вашу маму увезли в больницу скорой помощи, у нее серьезные медицинские проблемы…» - эта фраза может выбить из колеи даже в мирной домашней обстановке.
У того же, кто бежит от войны и находится в эвакуации в чужой стране, она вызывает настоящую панику. Леденящий страх сковывает движения и мешает дышать, но поддаваться ему нельзя – нужно действовать быстро и организованно.
Новость о маминой болезни мне сообщили по телефону.
После девятичасового автобусного путешествия из Кишинева в Бухарест я готовилась встретить маму, которая тоже должна была вскоре прибыть. Начало войны застало нас в разных городах Украины, я находилась в Киеве, мама – в Днепре.
Потому эвакуировались мы в разное время и разными маршрутами. В итоге через Молдову обе планировали добраться до Румынии, там сделать передышку и разобраться, как действовать дальше. К сожалению, этим планам не суждено было реализоваться до конца. Мама так и не добралась до Бухареста - в Кишиневе у нее открылось внутреннее кровотечение. Разумеется, я тоже вернулась в Молдову так скоро, как только смогла.
Общение с персоналом больницы скорой помощи оставило двоякое впечатление. Люди были полны сочувствия и желания помочь, но система, в которой они работали, явно не позволяла этого сделать. Итак, мама провела в больнице несколько суток на кровоостанавливающей терапии, без диагноза.
Кровотечение то прекращалось, то начиналось снова. Проведывая ее в больнице, я старательно изображала бодрость и оптимизм, хотя в действительности находилась на грани отчаянья и периодически переживала панические атаки.
Начались они 24 февраля 2022 года, когда Россия начала бомбить украинские города. С того злополучного утра страх стал моим постоянным спутником. Страшно было находиться одной в квартире, особенно когда где-то поблизости гремели взрывы, и от ударной волны в доме вибрировали оконные стекла. Еще страшнее было выйти на улицу.
В первые дни войны пешком по Киеву почти никто не ходил. Общественный транспорт в городе не функционировал, да и в стране, по сути, тоже. Квартира, которую я снимала до войны, находилась рядом с Центральным военным госпиталем и еще несколькими важными объектами инфраструктуры Вооруженных сил Украины. В этом районе взрывы и выстрелы слышны были особенно часто. Из-за постоянного стресса не могла ни спать, ни есть и постоянно боролась с дрожью в конечностях.
К страху примешивалось парализующие ощущения собственного бессилия и безысходности ситуации. Оставаться в городе было невыносимо, а выбраться из него казалось невозможно. В первые дни войны единственным средством перемещения были частные автомобили. У меня не было ни автомобиля, ни водительских прав.
Удары с воздуха по украинской столице участились, российская военная техника подходила все ближе. 25 февраля первые танки появились в жилых районах Киева. От полного погружения в мрак отчаянья спасла неожиданно обнадеживающая новость. Еврейская община, с которой я очень активно взаимодействовала до войны, помогая одиноким пожилым женщинам, находившимся на ее попечении, предложила спрятаться в небольшом еврейском поселении «Анатевка», где на тот момент было спокойно. Там была кошерная еда и все условия, необходимые еврею, как я, живущему религиозной жизнью. Нашлись даже знакомые, готовые довезти меня туда, но места в машине было не много.
Взять с собой удалось только небольшой рюкзак с провизией и вещами на три дня. Конвертируемой валюты у меня, к сожалению, не было - только украинские гривны.
Я совершенно не была готова к тому, что двое суток спустя окажусь за пределами Украины. Материальных ресурсов для того, чтобы обеспечить собственное существование за границей, у меня не было. Но когда в «Анатевке» стало жарче, чем в Киеве, бомбили и стреляли так близко, что грохот заглушал мои собственные мысли, кто-то из общины сказал, что в машине, прямо сейчас отправляющейся в сторону Молдовы, есть одно свободное место.
Это был шанс на спасение, и я, не раздумывая, подхватила свой рюкзачок и запрыгнула в автомобиль. Путь от Анатевки до молдавской границы до войны занял бы пять с половиной часов, нам же потребовалось одиннадцать.
Ехать по прямой оказалось слишком опасно. Пришлось объезжать места наземных столкновений. К тому же некоторые дороги и мосты уже были разрушены. После пересечения границы в первый момент возникло обманчивое ощущение, что ужасы войны позади, и жизнь вот-вот начнет налаживаться.
На молдавской стороне нас встретили радушные и заботливые волонтеры. Напоили горячим чаем и предложили выбрать что-нибудь из пожертвованных местными жителями теплых вещей. Это было очень кстати, все мы за время пути порядком замерзли.
После нескольких дней на мирной земле панические атаки временно прекратились. Новость о том, что моей маме удалось выбраться из Днепра, вселяла надежду.
Обретенное после этого хрупкое душевное равновесие рассыпалось как карточный домик после сообщения о ее болезни. Панические атаки возобновились с новой силой. Я едва управлялась с собственными эмоциями, не представляла, как ей помочь, но вести себя и говорить с ней должна была так, будто хорошо знаю, что делать.
Когда во время очередного посещения в больнице бледная исхудавшая мама с забинтованными после капельниц запястьями, обнимала меня и со слезами полушепотом произносила: «Что же со мной будет?» - хотелось провалиться сквозь землю. Мои моральные и физические силы были уже на исходе, когда произошло чудо, спасительное для нас обеих.
В пятницу вечером, во время первой шаббатней трапезы в Бейт Хабад я рассказала Ребецен Лее о своей беде. Она посоветовала искать возможность увезти маму в страну с максимально высоким уровнем развития медицины. Очень логичный совет, но как на практике ему последовать? Мамино состояние не было стабильным. Купированное кровотечение могло возобновиться в любой момент.
«Вам нужна не обычная, а медицинская транспортировка. Это как «скорая помощь» только на дальние расстояния. Обратитесь к раву Зуши, если кто-то и может помочь, то только он», - уверенным тоном заключила ребецен. Она указала на незнакомого мне мужчину, который увлеченно и эмоционально общался сразу с несколькими собеседниками. Я наблюдала за ним весь вечер, но подойти так и не решилась. В субботу утром и днем он тоже почти все время был окружен людьми, но мне все-таки посчастливилось улучить момент, чтобы к нему обратиться.
- Я не знаю о вас ничего, кроме имени, но когда я рассказала ребецен этой общины о своих проблемах, она посоветовала поговорить с рав Зуши.
- Ну, так говори, я тебя слушаю, - он улыбался, и ясно было, что люди очень часто обращаются к нему за помощью
Он выслушал меня молча и после короткой паузы негромко произнес:
- Я ничего не обещаю, но после Шаббата сделаю несколько звонков.
После вечерней молитвы на исходе субботы рав Зуши и правда не выпускал из рук телефон. Я ходила за ним по пятам, боясь упустить момент, когда станет ясно, возможно ли организовать для мамы медицинскую транспортировку. В какой-то момент он сказал:
- Сегодня ответа не будет. Иди домой и знай, что я не забуду о твоем вопросе. Сделаю все от меня зависящее.
Позже я узнала, что человека, взявшегося мне помочь, зовут рав Зуше Абельский, что он одна из центральных фигур в еврейской общине Кишинева, да и за пределами Молдовы найдется немало людей, у которых есть веские причины всю жизнь его благодарить.
А еще узнала, что, помогая мне, он обратился к Hatzalah. Это еврейская организация, которая считается крупнейшей в мире добровольческой службой скорой помощи. Ее волонтеры - врачи, парамедики и менеджеры медицинской транспортировки - уже в первый месяц войны успели перевезти несколько тысяч украинских евреев, нуждавшихся в срочной медицинской помощи туда, где ее могли оказать. В том числе и нас с мамой.
Через несколько дней после того памятного Шаббата самолет с бригадой Hatzalah на борту транспортировал нас с мамой в Берлин. Все время пути волонтеры следили за изменениями ее состояния с помощью специального диагностического оборудования.
Время от времени кто-нибудь из них подходил просто для того, чтобы спросить, как она себя чувствует, не требуется ли ей какая-то дополнительная помощь.
Немного придя в себя, благодаря теплому и внимательному отношению волонтеров Hatzalah, мама, которая до этого больше всхлипывала, чем говорила, неожиданно разборчиво спросила: «Почему они так обо мне заботятся?».
Ответ: «Потому что именно так и нужно обращаться с пациентом в твоем состоянии» буквально застрял у меня в горле. Теперь уже я плакала у нее на плече, но это были слезы облегчения.
Я понимала, что мы спасены, и у мамы появился шанс на выздоровление. В Берлине маму прямо из аэропорта отправили в больницу Charite, которая считается одной из лучших в Европе. Через несколько дней ее состояние не просто стабилизировалось, а улучшилось настолько, что из больницы можно было перейти в реабилитационный центр.
Ей все еще требуется медицинская помощь, и врачи советуют хирургическую операцию, но теперь речь уже не о спасении жизни, а об улучшении ее качества.
Не знаю, доведется ли мне когда-нибудь снова встретиться с равом Зуше Абельским, но точно знаю, что не упущу возможности еще раз сказать ему: «Спасибо!», сколько бы времени ни прошло…
Хочется верить, что эта история отзовется в сердцах выходцев из Молдовы, и пробудит искреннее человеческое желание помочь тем, кому сейчас очень трудно.
И если вам захочется совершить доброе дело, просто свяжитесь с рабби Зуше Абельский…
Email: Fokj@kishinev.org
Tel: +1 (917) 861-7428
Чеки выписывайте на:
Friends of Kishinev Jewry,
635 Empire Blvd
Brooklyn NY 11213