Валерий Золотухин. Три встречи

Из личного архива.  Когда узнаёшь о смерти популярного человека, всегда становится грустно: ведь с каждым из них связана определённая частичка твоей культуры, твоего мировоззрения. Но если имя этого человека тебе известно не только из газет и журналов, а ты ещё и лично знал его, общался с ним, - то становится грустно вдвойне. Ты поневоле начинаешь вспоминать, перебирать в памяти мгновения, отличные от всей твоей жизни: минуты общения с киногероем, который сошёл с экрана и переступил порог твоего дома. Таким человеком для меня был известный актёр театра и кино Валерий Сергеевич Золотухин. Представлять его, во всяком случае моему поколению, нет необходимости: он - один из немногих актёров, которых знал в лицо практически каждый гражданин нашей бывшей страны.

Личное знакомство с ним у меня состоялось в конце прошлого века, в 1992 году. Меня пригласил на день рождения сосед - актёр Театра на Таганке Валерий Черняев. Я знал, что приглашение получил и Валерий Сергеевич, и поэтому шёл на этот вечер с особым настроением. Но из-за московских пробок добрался с опозданием.

Уже на лестничной площадке стало ясно, что застолье в самом разгаре: шумная компания не стеснялась в выражениях, до первого этажа доносились голоса из квартиры юбиляра.

Дверь оказалась распахнутой настежь. Я вошёл без стука и увидел следующую картину: за столом собралось человек 10–12. Участники застолья, покачиваясь, стояли - кто с высоко поднятой рюмкой, кто с бокалом - и что-то настойчиво, на повышенных тонах, доказывали друг другу. В воздухе повисла фраза: «Ты меня уважаешь?!»

Молча сидел и слушал, пытаясь понять, о чём идёт речь, лишь один Валерий Золотухин.

Мне надолго запомнился этот случай ещё и потому, что за столом собрались родственники, соседи, друзья детства юбиляра, а их развязное поведение и скромное присутствие Золотухина никак не гармонировали друг с другом.

И впоследствии мне не раз доводилось наблюдать природную скромность этого очень интересного, самобытного и признанного актёра.

Мне посчастливилось девятнадцать лет жить, учиться и работать в Москве. Я полюбил театры столицы и со временем стал закоренелым театралом. Старался не пропускать премьеры, часто бывал и в Театре на Таганке.

После спектакля подходил к Валерию Сергеевичу - и он, каким бы усталым ни был, считал своим долгом, памятуя наше эпизодическое знакомство, перекинуться со мной хотя бы парой словечек.

Одна из самых запоминающихся встреч состоялась спустя четыре года - в Ереване, в 1996 году. Гастрольная труппа во главе с Золотухиным привезла в Армению спектакль о Владимире Высоцком.

Мой сосед Валерий Черняев позвонил мне ещё из Москвы, и мы договорились после спектакля провести время у меня на даче.

Я ещё до начала представления прошёл к артистам, согласовал вечернее застолье и заодно предложил всей труппе переночевать у меня. Получив согласие, сломя голову, помчался готовиться.

К завершению спектакля я вернулся в театр и, как только отгремели овации восторженных зрителей и опустился занавес, прошёл на сцену и стал торопить рабочих как можно быстрее собрать аппаратуру.

Я нервничал: время было позднее, хотелось успеть хотя бы немного посидеть за столом. Наконец, наскоро собравшись, мы на двух машинах отъехали от театра. И здесь я воочию, не понаслышке, увидел, что такое сверхпопулярность.

Проезжая по улице мимо продуктовых ларьков, какими в те годы были заполнены улицы городов доживавшей свои последние годы Страны Советов, Валерий Сергеевич неожиданно попросил остановиться и вышел из машины. Народ, увидев Золотухина, ахнул и, позабыв о торговле, тут же обступил его.

Со всех сторон посыпались вопросы, приглашения, просьбы дать автограф, появились фотоаппараты… Я оторопел, понимая, что эта канитель может затянуться на два часа и мы только к полуночи доберёмся до дачи. А там уж какое застолье…

Не особо надеясь на успех, я твёрдым голосом на армянском стал объяснять собравшимся, что мы торопимся и задерживать нас не следует. Потянул Золотухина за рукав, чтобы пресечь это «явление Христа народу» и затащить его в машину.

Собравшиеся мгновенно разбежались, но не успели мы дойти до машин, как они вернулись - нагруженные всевозможными лакомствами и спиртным. Не обращая на нас внимания, стали просовывать снедь в окна и багажники. Уже на даче мы насчитали пятнадцать бутылок спиртного разного калибра и килограммов пять–семь деликатесов.

За столом Валерий Сергеевич держался сдержанно и корректно: сказывалась не только усталость, но и внутренняя культура, умение вести себя в гостях. А когда Черняев попросил его спеть «Ой, мороз, мороз» в благодарность за гостеприимство и протянул гитару, я возразил:

- Конечно, хотелось бы, Валерий Сергеевич, ещё раз услышать эту песню в вашем исполнении, но я вижу, какой вы уставший. Не надо.

Золотухин с благодарностью посмотрел на меня и, к всеобщему удивлению, несмотря на поздний час, разговорился. Среди прочего рассказал версию о том, почему он (по убеждению многих литературоведов и кинокритиков) похож на Михаила Лермонтова:

- Я не являюсь родственником Лермонтова, нет. А вот потомком - может быть. Дело в том, - пояснил он, - местность, где проживали мои предки, принадлежала помещикам Лермонтовым.

А будущий поэт слыл сексуально активным и капризным юношей, и ему не успевали дворовых девок поставлять. Возможно, одна из моих прапрапрабабушек и оказалась в его послужном списке. Кто знает… - он рассмеялся и развёл руками.

Потом разговор перешёл на Высоцкого.

- Да Володя меня до сих пор кормит, - сказал Золотухин. - Рассказываю о себе - в зале безразличие. Только произнесу имя Высоцкого - и сразу тишина, глаза огнём горят. Часто спрашивают о нашем конфликте. Володя - это величина. Может быть, потомки оценят. Но я и сегодня поступил бы так же. Это творческий процесс. Жажда признания, если ты артист, никогда не угасает.

Он рассказал историю о Левоне Кочаряне, который предложил Высоцкому сделать первую запись, а потом тяжело заболел, а Володя ни разу не пришёл в больницу и не был на похоронах.

Дальше речь зашла о Шукшине, Енгибарове, Тарковском, о том самом вечере, когда Высоцкий встал на колени перед друзьями, кающимися глазами глядя в потолок. Этот эпизод я запомнил на всю жизнь - в нём было всё: боль, дружба, артистизм, прощение. Утром меня попросили не подавать спиртное на завтрак - у труппы был вылет в Москву, а у Золотухина на следующий день спектакль в Театре на Таганке, где он играл главную роль.

Но в аэропорту Валерий Сергеевич тихо шепнул мне на ухо:

- Выпить хочу. Что-нибудь придумай.

Я купил в буфете бутылку армянского коньяка и незаметно передал её ему. В самолёте Золотухин с невинным видом каждые 10–15 минут отлучался в туалет и к моменту посадки оказался, к откровенному изумлению сопровождавших его лиц, в стельку пьяным.

Труппа торжественно вынесла артиста из самолёта на руках. Естественно, спектакль был отменён «по техническим причинам». Особенно запомнился мне звонок из Москвы: каждый участник вечернего застолья счёл своим долгом подойти к трубке и высказать мне всё, что думает - ведь они обещали руководству театра доставить Золотухина в добром здравии и готовым выйти на сцену.

Прошли годы. В 2007 году я, по воле обстоятельств, переехал жить в Ровно. На фасаде местного театра появились афиши спектакля «Собачье сердце» с участием Валерия Золотухина.

Перед спектаклем я попытался пообщаться с ним, но меня не пропустили:

- Он готовится. Если что нужно передать - передайте.

- Передайте, что здесь Ваагн, - сказал я.

- Как-как? - переспросила девушка.

- Ваагн, - повторил я, не надеясь, что имя запомнят.

Но на моё удивление открылась дверь, и появился растерянный Валерий Сергеевич.

- Что ты тут делаешь? - с недоумением спросил он.

- Так сложилось… Переехал, - пробормотал я.

- Да-да, - улыбнулся он. - После спектакля подойди, поговорим.

Как только смолкли аплодисменты, мы с подругой поспешили к служебному входу. Золотухин вышел и, опережая наше приглашение, сказал:

- Я могу посидеть с вами, но я не пью - завязал. Только кофе или чай, если вы не против.

Мы зашли в ближайшее кафе и провели вместе около часа.

- Вы так чудесно играли. Такое интересное прочтение Преображенского, - заговорила моя спутница. - После Евгения Евстигнеева не каждый решится, а вам удалось.

- Несколько удачных фильмов - «Пакет», «Хозяин тайги» и, конечно же, «Бумбараш» - стали моей визитной карточкой, - ответил Валерий Сергеевич. - Режиссёры видели меня только в образе крестьянина, простачка и балагура.

Цена успеха оказалась слишком высокой: сколько серьёзных драматических ролей я потерял… Я устал быть Бумбарашем.

Конечно, спокойно посидеть и здесь не удалось: местные журналисты не давали покоя, работники кафе тоже попросили сфотографироваться. Но он, как всегда, был вежлив и сдержан.

На прощанье Валерий Сергеевич долго тряс мою руку, приговаривая:

- Будь счастлив. Это самое главное. Будь счастлив!

Примечание:

Режиссер Театра на Таганке Юрий  Любимов решил подготовить второй состав для спектакля “Гамлет”, роль Гамлета предложил В. Золотухину, тот согласился и Высоцкий обиделся.

Ваагн Карапетян, Торонто