Пражский голем, или Искусственный помощник

 

Чудодейственное средство. Дорогие друзья! Позвольте рассказать вам историю, случившуюся как раз в канун праздника Пейсах.

 

Шел 16 век. В Праге начался чудовищный по наглости судебный процесс над старым Элиэзером, обвиненным в краже христианской девочки Ганны.

Еврейская сторона в качестве свидетеля защиты вызвала рабби Лейба. ( Полное имя этого раввина - Раби Йеуда-Лива бар Бецалель (Маараль из Праги; ок. 5272-5369 /1512-1609/ гг.) – выдающийся законоучитель, мыслитель и кабалист; духовный лидер еврейских общин Польши и Богемии. Происходил из рода царя Давида. 

 

Потомками Маараля были многие знаменитые еврейские мудрецы, в том числе и духовные лидеры движения Хабад.)

 

Обвинитель задал ему вопрос:

 

- Не написано ли в вашем проклятом Талмуде, что в тесто для мацы следует подмешивать христианскую кровь?

 

- Ничего подобного нет ни в Талмуде и ни в какой другой из наших священных книг, - ответил рабби Лейб. - Свою мацу мы печём не в тёмных подвалах, а в пекарнях, при открытых дверях. Всякий, кто пожелает, может войти и убедиться, что на тесто для мацы идёт только мука и вода. Кровь строго запрещена в пищу! 

 

(Он мог бы также упомянуть о том, что Талмуд предшествовал становлению христианства и никак не мог воспринимать его всерьез, так как первые христиане были обыкновенными религиозными евреями и лишь позднее отпочковались и создали свою религию, чем навлекли на свой народ неисчислимые беды, погромы и несчастья. 

 

Но его доводы не были услышаны! Ему пришлось прибегнуть к чудодейственному средству: созданию глиняного великана для защиты от богемских антисемитов. – прим. ред.)

 

…На чердаке рабби Лейб нашёл мешки с глиной и принялся лепить человеческую фигуру. Он не пользовался лопаточкой, а мял и формовал глину пальцами, как тесто. Работал рабби Лейб с большой поспешностью и при этом ещё молился об успехе.

 

Целый день провёл он за работой на чердаке, и ко времени вечерней молитвы на полу лежал глиняный великан: голова с котёл, плечи - косая сажень, ступни и ладони как лопаты. Рабби подивился своему созданию: конечно, он не справился бы с такой задачей без помощи и промысла Бо-жьих. 

 

Рабби захватил с собой на чердак молитвенник, на котором таинственный гость оставил начертанным имя Бо-га. Рабби Лейб выдавил эту надпись на глиняном лбу голема, но такими мелкими еврейскими буквами, что никто, кроме него самого, не смог бы их разобрать. В тот же миг голем начал подавать признаки жизни.

 

Зашевелились его огромные руки и ноги, приподнялась голова. Однако раввин из осторожности написал священное имя не целиком. 

 

Последнюю букву «алеф» он оставил недописанной, чтобы голем не приступил к действиям, пока его не облачили в одежды.

 

Зная, что его отсутствие в синагоге вызовет недоумение у евреев его общины, рабби Лейб оставил голема и стал спускаться по лестнице. Тут с улицы вошёл служка Тодрус, и рабби ему сказал:

 

- Тодрус, с помощью святых сил я вылепил голема, чтобы защитить евреев Праги. Подымись на чердак и увидишь сам. Но его ещё надо одеть, так что сними с него мерку и добудь ему одежду. Я буду на вечерней молитве, и ты, когда принесёшь одежду, приди и сообщи мне.

 

- Хорошо, рабби.

 

Рабби Лейб пошёл молиться, а Тодрус взобрался по винтовой лестнице на чердак. Солнце на небе уже склонилось к закату, лучи его сквозили в щели, и при их свете Тодрус увидел распростёртого на полу и пытающегося подняться голема. Ужас охватил Тодруса. 

 

Как многие евреи Праги, он слышал рассказы о големах, но даже и вообразить не мог, что создание одного из них может совершиться в его время и прямо, можно сказать, у него на глазах.

 

Он долго стоял, оцепенев от страха. «Где мне добыть одежду для такого великана?» - думал он. Даже если бы нашёлся портной, который бы снял мерку с голема и пошил ему штаны и сюртук, и какой-нибудь сапожник взялся бы смастерить ему сапоги, всё равно на работу уйдут недели, а то и месяцы, а великая беда угрожает пражским евреям прямо сейчас.

 

За сорок лет, проведённых в услужении у рабби Лейба, Тодрус твёрдо усвоил, что, получив распоряжение рабби, он должен безотлагательно приступать к его исполнению. Солнце село, на чердаке стало совсем темно. На подкашивающихся ногах, с сильно бьющимся сердцем Тодрус спустился по лестнице, выскочил на улицу, набрал полную грудь воздуха. 

 

И зашагал в сторону старой рыночной площади, надеясь сам не зная на что: а вдруг всё-таки отыщется какой-нибудь выход. Наступала ночь, уже запирались лавки. Вдруг над входом в одну лавку он увидел большущую шапку, которая оказалась бы велика на любую человеческую голову. Это была вывеска шапочника.

 

Тодрус зашёл в лавку, и там оказались штаны, лапсердак и башмаки - всё такого же невероятного размера. Поражённый Тодрус спросил, откуда у хозяина эти удивительные вещи. Хозяин рассказал, что сорок лет назад в Прагу приезжал бродячий цирк, он показывал представление «Давид и Голиаф». Но случилось так, что актёры перессорились между собой, спектакль не привлёк публику и всё цирковое имущество, декорации и костюмы, было распродано по дешёвке. Лавочник сказал Тодрусу:

 

- Мне достались эти вещи за гроши, я купил их просто как диковинку, для приманки покупателей. Но они выставлены здесь так давно, что никто уже на них не смотрит. К тому же они покрылись пылью, у меня нет ни времени, ни охоты проветривать их и чистить. А почему ты спрашиваешь? Я уже запираю лавку.

 

- Я куплю эти вещи, - ответил Тодрус, - если ты отдашь их за умеренную цену.

 

- Да на что они тебе?

 

- Там видно будет, - ответил Тодрус. - Ты только назови умеренную цену.

 

- Чудеса! - удивился лавочник. - За всю жизнь со мной ничего удивительнее не случалось. Ни одна живая душа не заглядывалась на эту рухлядь.

 

Он назвал Тодрусу очень низкую цену, и сделка состоялась. Тодрус был известен своей честностью, он всегда носил при себе кошелёк с деньгами общины, рабби Лейб доверял их ему.

 

Тодрус опасался, что встречные могут его остановить, заинтересовавшись его ношей. Но час был поздний, и никто ему не встретился. 

 

Мужчины все находились в синагоге, а женщины стряпали ужин для мужей и детишек. Никем не замеченный, Тодрус поднялся на чердак над синагогой и разложил на полу одежду, шапку и башмаки для голема. 

 

К его изумлению, голем уже сидел! На небе сиял полумесяц, и в его лучах Тодрус увидел, что голем сидит, привалясь спиной к бочонку с заплесневелыми старыми книгами, и смотрит на него, недоумённо моргая. Тодруса обуял такой ужас, что он затянул в голос: «Слушай, Израиль, Б-ог - наш Г-осподь, Б-ог один!»

 

Вскоре он услышал шаги рабби Лейба - рабби поднимался по лестнице, держа в руке фонарь, внутри которого горела восковая свеча. Увидев одеяние, шапку и башмаки для гиганта, он сказал Тодрусу:

 

- Всё свершается по начертанию Провидения. Хотя человек имеет свободную волю, Провидению ведомо наперёд, какое решение человек примет.

 

Они одели голема в те причудливые одеяния, и рабби сказал:

 

- Спасибо, Тодрус. А теперь оставь меня.

 

- Хорошо, рабби, - отозвался Тодрус и пустился со всех ног вниз по лестнице.

 

Рабби Лейб долго смотрел на голема, дивясь своему созданию. В свете фонаря внутренность чердака имела странный вид. В углах со стропил свисали огромные клочья паутины. На полу валялись старые изорванные молитвенные облачения - талесы, треснувшие шофары - бараньи рога, разбитые светильники, обломки подсвечников и ханукальные лампады, выцветшие листы пергамента, исписанные рукой неизвестных или забытых писцов. Из щелей и прорех в крыше сочился лунный свет, и в нём радужно переливались столбцы пыли. 

 

Здесь ощущалось дыхание минувших поколений, которые жили, служили Г-осподу, противостояли преследованиям и соблазнам, а потом погружались в вечное безмолвие. 

 

Странная мысль мелькнула в голове у рабби Лейба: «Если бы те, кто отрицает сотворение мира Б-огом, увидели сейчас то, что содеял я, человек, рождённый из чрева женщины, они бы устыдились своего безверия. 

 

Но так велика сила Сатаны, что он способен затмить людям глаза и замутить их ум. Сатану тоже создал Б-ог, чтобы человек имел свободу выбора между добром и злом».

 

Так размышляя, рабби Лейб глядел на голема, а голем словно бы глядел на рабби своими глиняными глазами. Потом рабби произнёс:

 

- Голем, ты ещё пока не закончен, но сейчас я довершу свою работу. Знай, что ты создан на короткий срок и с определённой целью. Смотри, не пытайся сойти с назначенной тебе дороги. Ты будешь исполнять то, что я тебе велю.

 

С этими словами рабби Лейб дописал букву «алеф» у голема на лбу. В ту же минуту голем стал подыматься. Рабби сказал ему:

 

- Спустись вниз и жди меня во дворе синагоги. Я дам тебе новые указания.

 

- Хорошо, - ответил голем голосом, гулким, как из подземелья. И вышел на синагогальный двор, где в это время уже никого не было. 

 

В гетто люди ложились спать рано и вставали с восходом солнца. Так что после вечерних молитв все уже разошлись по домам.

 

Мысли рабби Лейба были так заняты големом, что он не прислушался к разговорам жены и детей: он подождал, пока жена и дети заснут, а тогда тихонько вышел на синагогальный двор. Там стоял голем и ждал его. Рабби приблизился к нему и сказал:

 

- Голем, отныне имя тебе будет Йосел.

 

- Да.

 

- Йосел, скоро ты должен будешь отыскать дочь графа Братиславского - маленькую девочку по имени Ганка. Её отец утверждает, будто её убили евреи, но я уверен, что он её где-то прячет. Где её найти, у меня не спрашивай. Те силы, которые дали тебе жизнь, дадут тебе знание, где она находится. Ты - из земли, а земле известно многое. Земля знает тайны. Дождись того дня, когда реб Элиэзер будет доставлен на суд, а тогда предъяви им девочку и тем покажи, как лживы обвинения, выдвинутые нашими недругами.

 

- Да.

 

- Может быть, ты хочешь задать какой-нибудь вопрос?

 

- Какой вопрос?

 

- Ты создан для одной определённой цели, поэтому ум тебе дан иной, чем у человека. Но кто знает, как работает твоя голова... Пока не настанет время идти за Ганкой, спи спокойно. Но жители Праги не должны тебя видеть, покуда тебе не придёт срок им показаться. 

 

В глазах глиняного великана он заметил растерянность, словно бы вопрос: «Кто я? Почему я здесь? В чём тайна моего существа?» Такое же недоумённое выражение рабби Лейб часто видел в глазах новорождённых младенцев. И даже в глазах животных.

 

Тем, кто желал евреям несчастья на Пейсах, удалось устроить так, чтобы суд назначили на предпасхальный день. В помещение суда был доставлен реб Элиэзер и с ним ещё несколько старейшин общины, якобы бывших его сообщниками.

 

За столом сидели трое судей в париках и чёрных мантиях. Сбоку от них стояли евреи в цепях и охранники-солдаты с мечами и пиками в руках. Главный судья запретил евреям Праги присутствовать на суде, а вот недруги Израиля с жёнами и дочерьми собрались там, чтобы любоваться позором евреев. Обвинитель указал пальцем на реб Элиэзера и остальных обвиняемых и прогремел басом:

 

- Они считают себя богоизбранным народом, но вместо благодарности императору и всем нам за то, что позволили им тут жить, они убивают наших детей и на их крови замешивают тесто для своей мацы. 

 

Нет, они не Божий народ, а приспешники дьявола. Кровь зарезанной ими Ганки вопиёт о мести. Виновны не только еврей Элиэзер Полнер и остальные убийцы, но и вся еврейская община.

 

При этих словах некоторые старые женщины зарыдали, а молодые стали ухмыляться и перемигиваться. Все понимали, что обвинение подстроено. 

 

Граф Братиславский сделал вид, будто утирает слёзы.

(Продолжение следует).

Исаак Башевис Зингер
(1904–1991) - знаменитый еврейский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе. «Голем» - захватывающая и мудрая история. В её основе лежит старинная еврейская легенда о глиняном человеке, созданном в 16 веке для защиты евреев.