Давид и Батшева в американском кинематографе.

 

Изначальный копирайт - у Самого Всевышнего. Готовя к печати свою книгу «Импринты, матрицы и парадигмы в лурианской каббале», я разрабатывала тему взаимосвязи душ царя Давида и его любимой жены Батшевы. Как вы тоже, наверно, заметили, компьютер читает мысли своего пользователя и начинает выдавать ему продукцию (аудио- и видео-контент) в соответствии с запросами, даже если их прямо не формулировать. И вот – мне попался «Давид и Вирсавия», прекрасный фильм 1951 года, в котором очень тонко и трепетно показано, как все происходило. Когда знаешь еврейские первоисточники и множество исследовательских работ по теме, то видишь, где в фильме допущена ошибка. И ошибок там, конечно, множество…

 

 Так, например, молодой Давид убивает Голиафа и при этом Голиаф падает лицом на землю, будучи повержен перед Давидом, так пишут комментаторы Библии (а в кино он откидывается назад от удара камня из пращи). Но почти все остальное в этом фильме безупречно, как будто его создавали грамотные в этом вопросе люди.

 

Правда, матерью Авессалома не была Михаль, он рожден от другой жены, Хаггит. Ну, это с режиссерской точки зрения понятно. Сценарий же требует минимального количества главных героев, поэтому семью царя Давида укомплектовали более компактно, приписав Авессалома вообще-то бездетной Михали. Михаль показана в фильме как ревнивая и обиженная женщина, не понимающая Давида. Урия – как безоговорочно преданный царю командир, не понимающий, зачем вообще идти домой, расслабляться, если еще не завершено завоевание крепости Рабба.

Между тем у Урии есть жена, и Давид прямо спрашивает его (придумка сценариста, но удачная!): «Не придет ли жена твоя рыдать у порога дома моего, если ты окажешься среди павших?» - на что Урия отвечает: «О, государь, она будет счастлива узнать, что ее муж погиб как герой!»
И вот, коллизия намечена. Урия уходит в очередной поход. Давид переживает довольно резкие нападки со стороны Михали (царской дочери, на которой он женат) и выходит на балкон. Грегори Пек в роли царя Давида дает нам незабываемый типаж взрослого, но свежего всеми своими чувствами мужчины. Он видит на соседнем балконе купающуюся женщину, его лицо оживляется, он в задумчивости срывает виноград и задает вопрос своему управляющему: чей это дом напротив?

- Урии-хиттийца, твоего боевого командира, - звучит ответ. Давид повелевает привести к нему эту женщину. Она приходит и ведет себя с ним поначалу скованно, потом нежно и искренне сопротивляется взаимно возникшему чувству, а затем раскрывает карты: оказывается, она нарочно подстроила сцену с купаньем.

- Так почему же  ты мне не сказала этого сразу? – удивлен царь.
- Мне нужно, чтобы выслушал меня до конца…  Я прошу, чтобы ты подумал не только об этой ночи, но и обо всех других ночах,  - загадочно продолжает Батшева. Она осторожно нащупывает почву. - Я хочу, чтобы наш с тобой сын стал царем после тебя. Обещай мне это.
С удивлением смотрит на нее царь Давид. Легкое приключение перестало быть таковым. Теперь не только наличие у этой женщины мужа, но еще и ее далеко идущие планы вызывают в нем беспокойство.

Но, в конце концов, обещать можно что угодно, и он охотно выражает свое согласие на ее просьбу. Она становится его любимой, но тайной женой, а тем временем Урия сражается на фронте. Батшева беременеет и говорит  об этом царю. Пророк Натан открыто выражает протест против происходящего. Народ изнывает от голода, засухи и других несчастий, связанных с поведением царя. Батшеву надо предать смерти,  считают многие.

(Согласно тогдашнему закону, формально у нее имелся развод на случай смерти Урии, но все равно в глазах общества она была замужней женщиной). И Давид всячески пытается отправить Урию домой, к жене, чтобы как-то покрыть наличие будущего ребенка… Урия тверд, даже твердолоб - он остается спать в воинских казармах при дворце. Давид сходит вниз, чтобы его разбудить и заставить уйти домой. Но не тут-то было! Урия не готов ни к каким лишним разговорам. Он принимает от царя распоряжения и снова отправляется на войну.
И вот происходит его героическая гибель, которой он так жаждал. Глаза царя Давида сверкают, когда ему докладывают о победе и взятии крепости и города. И особенно ждет он, чтобы назвали имена. Когда звучит имя Урии, все тело Давида трепещет. Отныне Батшева может стать его женой открыто, перед всеми.

Грегори Пек великолепно исполняет свою роль в этой сцене, его сдержанный трепет и блеск глаз придают всему абсолютную очевидность.

… В следующих сценах мы видим траур всего народа, гнев пророка Натана, слушаем всем известную притчу об овечке, которую богач отобрал у бедного и зарезал для своих нужд.
- Ты – этот человек! – бросает пророк в лицо Давиду.

И вот – умирает первый сын Батшевы от Давида. Может, и не суждено сбыться ее мечтам? Может, вовсе прогонит ее теперь царь, выдаст на поругание гневной толпе? Но нет! Именно в этих сценах  начинаем мы познавать истинный характер бывшего пастушка Давида.

Вот он играет на подобии арфы – простом немудреном инструменте. Он поет Псалмы, 23-й Псалом Давида. Проникновенны слова песни. Молча слушает его Батшева. Она готова ко всему. Пусть приговорят ее к смерти, лишь бы не тронули любимого! Так же и он говорит: «Вините во всем меня, я – царь». А потом он идет из дворца в Скинию, к Ковчегу Завета.

Уверенными шагами, зная, что не отринет его Бог Израиля, идет он выслушать Божье слово. Открывает занавес, входит в комнату Святую, затем – в Святую Святых. Вот он распростерся перед Ковчегом со скрижалями Завета, где написано: «Не прелюбодействуй», «Не желай чужого».

- Я признаю свой грех, ибо тяжек он, - произносят его уста. Он глубоко вдумывается в каждое слово своей исповеди, и тут память переносит его в юность, в далекие дни, когда был он пастухом. Когда призвали его домой братья, чтобы получить благословение пророка Шмуэля. И он – единственный среди всех братьев, сынов Исаевых, - получил обетование, что будет царем Израиля.

Как только пронеслись все это видения перед внутренним взором Давида, он услышал шорох дождя. Благословенный дождь!  Дождь, который принесет прощение, принесет урожайные месяцы!

Царь встает с колен, выходит из Скинии и под великолепным, благословенным дождем возвращается во дворец. Он прощен. Батшева будет жить. У них еще будет сын, и назовут они его – Соломон!

…Ну что ж, фильм завершается, и отметим под занавес, что сценарист получил Гран-при за свою работу. Действительно, сценарий очень удачный. Ну, а изначальный копирайт - у Самого Всевышнего, который создал столь проникновенную историю. А в следующей статье я расскажу вам о другой роли Грегори Пека, где он также связан с еврейской темой.

Эстер Кей,
исследователь каббалы и эзотерики из Цфата, Израиль,
специально для Русского Экспресса.