Недельная глава Торы – с юмором.

 

Что заставляет Яакова идти из хорошего места (Беер-Шева) в плохое (Харан)? С одной стороны, мама велела спасаться бегством. Брат его чуть не убил, нанял киллера, только за счет внезапной милости Элифаза убийство заменилось ограблением, и тотально обнуленный Яаков идет и принимает на себя "аскезу" - 14 лет учить Тору, что, собственно, и позволит ему потом выдержать испытания в земле, которая Б-га гневит (на иврите – «Харон аф шель Маком»).

 

 Немудрено, что он засыпает после стольких бессонных ночей, хотя и тут ему помогли, опустили солнце к западу раньше обычного, что было знаком пешим путникам в то время расположиться для ночлега.

И вот он удостаивается не просто приятного парения над Храмовой горой и всей Страной Израиля, а еще и наблюдает за... пересменкой ангелов, спускающихся и поднимающихся по некоей лестнице, уходящей в Небеса!

Ангелы, что хранили его в Стране, восходят ввысь, а ангелы «заграничного пункта следования» спускаются к нему для дальнейшего сопровождения. И он произносит: «Как потрясающе место это!!!», то есть даже лайка такого масштаба не было, чтобы это выразить. И далее он идет к сцене с отодвиганием камня от устья родника, чтобы там напоить скот, завязать разговор с пастухами, дать возможность комментаторам Торы задать вопросы (например, почему Рахель была среди этих грубых мужиков единственной феминой-скотоводцем? Оказывается, у нее не было братьев, вот она и трудилась на ниве семейного, папиного, бизнеса).

А почему не Лея? Ну а потому что Лея была занята оплакиванием собственной мизерабельной судьбы (что ее отдадут замуж за Эйсава-охотника). Тут же следует огромный грамматический пассаж РАШИ о том, что глагол Ба отличается от формы Баа, типа пришла или приходит, в общем, все стараются отвлечь наше внимание от непонятного несвоевременного поцелуя двух молодых людей...

Но он был! Понимаете, он был, этот поцелуй, и я утверждаю, что он не прекращался до самой смерти Рахели, поскольку тут Яаков и мог себе позволить быть Яаковом, в то время как с другими женщинами он был Исраэлем, основателем династии,  государственным деятелем, зачинателем, отцом колен... А вот Яковом, частным лицом, счастливым в своей частной жизни, он мог быть только с Рахелью. И было: Лаван означает белый, белый и пушистый, а Наваль означает - негодяй. Папа Рахели был именно таким: звался Лаван, типа он белый и пушистый, а вел себя, как Наваль.

Яакова он ощупал, трогательно прижав руки к его карманам и закуткам одежды - ничего нет. Черт возьми, где же верблюды? Где подарки? Где Рио-де-Жанейро? Где все эти бриллианты, с которыми пришел в свое время черный раб Авраама? Откуда короткое замыкание в цепи? Та же вроде ситуация, девушка у колодца, любовь, сватовство, семейные узы и приятная встреча с родней... но где же контракт о наследовании??? На чем он вообще приехал? Где ж этот пацан припарковался-то???

Лаван крутил головой, трепал Яакова по щекам (ах, племянничек, может, ты держишь алмазы во рту, хитрец?), но когнитивный диссонанс не прекращался. Денег не было, были лишь интересные детали повествования.

Лаван занервничал и даже согласился, чтобы тот у них пожил с месячишко. Но тут же перекроил это на подработку для молодого стажера - предоставил Яакову пасти скот. Но, оговорил он, в случае похищения овцы волком или иной напасти ущерб восполняет наемный работник. Не уследил ведь! Яаков согласился. Спал он эти семь лет плохо в силу погодных условий, то было жарко, то холодно, то беспокойно. Но счастье было, было.

А когда семь лет прошли и ему вручили закутанную в плотную белую ткань невесту (не ту, которую хотел), то он сразу наутро впал в депрессию и пошел ругаться с Белым и Пушистым Лаваном. Который охотно обосновал свою позицию: ты ведь получил старшую? Теперь ты сможешь получить и младшую. В наших местах иначе просто не делается, это святой обычай!
Закончи неделю свадебных пиров и ликования с этой, а потом получишь ту! И отработаешь за нее новых 7 лет - ретроактивно. Яаков пошел заканчивать неделю ликования... И возымела место его свадьба с Рахелью.

А на душе было неспокойно, как будто совершился подлог.

Как только Рахель вошла в семью, Лее стало тяжело. Основным шатром для Яакова стал шатер любимой жены, там можно было и пообщаться, и расслабиться. Лея самоутверждалась деторождением и праведностью.

В ходе дальнейшего повествования, выходящего за рамки главы, мы видим роды, роды, роды. Рахель нервничает и нервирует мужа, давай детей, мол, он в ответ: «Я что ли тебе вместо Б-га? У Него проси!» - и тогда подключается служанка, а новорожденный принимается на колени Рахели и записывается как бы на ее счет, будто она родила.

А тогда противоположный лагерь, бригада Леи, тоже заявляет, что и им положен шанс, и вызывается еще одна служанка со скамьи запасных. Становится вообще весело. Остается забить два последних гола в ворота истории, остались вакансии только для еще двух сыновей, и будет полный комплект 12 сынов Израилевых. Наконец-то рожает Рахель! Именем, которое она нарекает сыну, она как бы бросает вызов: даешь еще одного!!! Иосеф означает - Добавь! Да добавит Он! Имя ребенка - Иосеф.

Далее происходит трагичнейший момент во всей библейской драме, Яаков (сам того не зная) желает Рахели смерти. Дело было так.

Намучившись у Лавана, Яаков вызывает жен в поле (где не было хотя бы прослушек и шпионажа) и прямо заявляет, что нужно бежать отсюда. Они обе говорят, что согласны. Яаков забирает свое многочисленное семейство, имущество, стадо, и они покидают дом Лавана в его отсутствие. Тот приходит домой через какое-то время после церемонии стрижки овец, а покорные подданные его королевства убыли. Ушли, бросили его! Более того - какая наглость, они забрали с собой его магические фигурки!

 

Ему теперь и погадать не на чем!!!! Пасьянс там разложить ну или поволхвовать на досуге! Попрали права человека! Догоню их и устрою разборку, решил Белый и Пушистый, и погнался с сыновьями (а у него родились, кстати, сыновья в заслугу благословений Яакова) за ушедшим, ускользнувшим родственником. «Какая пошлость, - бормочет Лаван, - я б хоть леденцов внукам подарил, даже не попрощались! Я б им проводы сделал с бубнами и другими элементами шаманизма. Нехорошо это Яаков устроил». Он догоняет беглецов и вызывает их на разговор. Насчет леденцов, бубенцов и других элементов шаманизма, «а кстати, где мои магические фигурки???»

Яакову не до того, он более серьезными вопросами озабочен, и он сердито бросает: «А не пошел бы ты со своими идольскими штучками? У кого хочешь ищи, облазить можешь всю поклажу, и если найдешь, то вору - не жить на свете!!!» Тот пошел в шатер Леи, в шатер Рахели, в шатер служанок, в шатер Яакова (короче, все места обошел) и опять к Рахели возвратился.
А Рахель-то и забрала у него предметы ворожбы и идолопоклонства, лишив его, так сказать, Джи-Пи-Эс и интеллектуальной собственности, обесточив, в ее понимании, его колдовские ресурсы. И на оных сидела, прикрыв тряпьем, говоря отцу: «У меня обычное женское. Встать не могу!»

Лаван все перещупал, ничего не нашел. Но Рахель, хитро укравшая идолов отца, уже получила на свою голову проклятия праведника, Яакова.

Таким образом, смерть Рахели, которая наступит при родах - в следующей главе Торы, - явится прямым следствием сбывшегося проклятия ее собственного мужа.   

(Из книги Эстер Кей «Неделя с Торой»).

 

Эстер Кей,
исследователь каббалы и эзотерики из Цфата, Израиль,
специально для Русского Экспресса.