Бациллы революции.

 

Утопия на крови. Столетие «Великой Октябрьской Социалистической революции» - время подводить итоги. Взлет к небу оказался падением в бездну. Обещания свободы обернулись тоталитаризмом. Вера и надежда сменились безверием и отчаянием. Невероятные достижения потребовали миллионов жизней. Грандиозные победы обернулись горькими поражениями. Стремительное возвышение державы закончилось еще более стремительным крахом. Все это – страшный урок по части веры в иллюзии и строительства утопий на крови.

 

Краткая история «революции» такова. После падения монархии правительство России должно было быть сформировано Учредительным собранием. Большевики были там в меньшинстве, и на законную власть шансов у них не было. Зато они контролировали Съезд Советов, который и поддержал октябрьских переворотчиков. Но и ленинское правительство тоже считалось временным и должно было уступить место многопартийному кабинету, назначенному Учредительным собранием.

18 января 1918 года Учредительное собрание провозгласило создание Российской Демократической Федеративной республики. На следующий день большевики разогнали депутатов, установили диктатуру и утопили страну в крови, чтобы удержать контроль над ней.

Разница между словами «Демократическая» и «Социалистическая» стала роковой: принудительный социализм несовместим с демократией, то есть с правовой системой.

Иосиф Бродский в своей Нобелевской речи назвал советское устройство политической доктриной, требующей человеческих жертв ради своего осуществления.

Едва советское государство перестало истреблять людей, система незамедлительно рухнула. Она фактически развалилась уже при Брежневе, потому что жить так было нельзя. Окончательноо страну добили коммунисты Горбачев и Ельцин.

Возвращаюсь к Бродскому: он считал, что судьба России должна служить предостережением для всего мира. Почему именно Бродский?

Потому что он не только выдающийся поэт и глубокий мыслитель, но и гуманист, отстаивавший свободу и достоинство человека. Он лучше других понимал, что никакие достижения не могут быть оправданы убийствами, и что рано или поздно построенное на костях государственное здание рухнет.

 

Но революция не закончилась, революция продолжается. Бациллы коммунизма, вырвавшись из поверженного СССР, начали разлагать Запад. Вместо определения «коммунизм» можно использовать «марксизм-ленинизм», «сталинизм», «социальный тоталитаризм» и так далее.

 

В любом случае инифицированный этой заразой человек начинает мнить себя жрецом сверхистины, возомняет себя стоящим над здравым смыслом, правом, моралью, справедливостью и жалостью. В своей крайней форме коммунизм отводит одним роль пастырей, другим – палачей, а третьим – бесправных рабов. Страшно, что для кого-то это идеал и цель.

Еще недавно больные марксизмом люди группировались лишь в ограниченных сферах: левые политические партии, университеты, творческие круги. Сегодня они доминируют повсюду, от школ до выборной власти, от бизнесов до профсоюзов.

Для них характерны общие симптомы заболевания: горделивая уверенность в своем праве гнать «толпу» в светлое будущее; садистско-сатанинское удовольствие от возможности мучать людей, плюс извлечение персональной выгоды из своего привилегированного положения.

Демократическое общество неузнаваемо меняется: на смену прежнему «разрешено все то, что не запрещено» приходит вполне советское «запрещено все, что не разрешено». Появляется все больше желающих устанавливать правила для остальных, решать, что другим можно и что нельзя.

А у остальных возникает страх быть наказанными за поведение и высказывания, не соответствующие навязанным установкам, число которых растет день ото дня.

Мы, бывшие советские люди, все это проходили. Канадцы - еще нет, и поэтому у них отсутствует иммунитет. У них нет даже определений для той системы, которая постепенно вытесняет традиционный плюрализм мнений, свободу слова и действий. Они так привыкли к свободе, что забыли о том, что она не является данностью на все времена и нуждается в защите.

И им еще предстоит заново понять: человек, если хочет остаться свободным, не должен поступаться независимостью своих суждений и поступков. Независимо от того, что бы ему не обещали, как бы его не уговаривали и чем бы ему не грозили.

 

А.Гладков
(agexpress@mail.com)