Пиво в синагоге.

 

Чтобы не погасла свеча. Дорогие друзья, я хотела бы предложить вам любопытный рассказ из истории моего города, Ростова-на-Дону.  Как связать материал о ростовской синагоге с нашей недельной главой? Да очень просто! Оказывается, и здесь, и там говорится о шагах Мошиаха, о приближении Избавления.  Наши недельные главы Торы повествуют о так называемом прокаженном (больном лепрой или проказой). Дело в том, что пророки называют Мошиаха также прокаженным, носителем страданий всего человечества.

 

Но за его болезненной оболочкой скрывается праведник, посланец Небес. Так и в этой реальности, которую мы сейчас увидим в рассказе. Вроде бы страшилка, адвокатский кейс, но внутри за всем этим скрыто явное наступление Эры Мессии. Читайте – не пожалеете!

Пиво в «синагоге»
Сейчас все знают, где в Ростове находится синагога. А в то, теперь уже далекое социалистическое время, предложение «пойти в синагогу» означало пойти попить пива. Дело в том, что на углу Газетного и Баумана, за покосившимся деревянным забором, находилась пивная, которую держали грузины. Пивную называли «синагогой». Это был обыкновенный гадюшник, где продавались разбавленное жигулевское пиво и дефицитная сушеная рыба.

 

Поэтому в «синагоге» всегда было полно народу. Кроме местных алкашей, там бывали и приличные люди. К последним, конечно, относился и я. Мало кто знал, почему пивная называлась синагогой. Однако люди из числа приличных знали, что примыкающее к забору пивной серое двухэтажное здание – это синагога. Или бывшая синагога. Точно не знал никто. В подвале дома какие-то люди шили обувь, что, очевидно, не было похоже на отправление религиозных обрядов. Массивная дверь всегда была заперта, свет никогда не горел. По этой причине здание синагоги было окутано тайной. В то время, будучи студентом юрфака, я, стоя с кружкой пива, рассуждал с друзьями о глобальных проблемах бытия и не мог представить себе, что когда-то, через много лет, приоткрою тайну серого двухэтажного здания. А получилось это так.

Грянула перестройка. Алкаши продолжали ходить к «синагоге», а приличные люди стали заниматься делом. Я стал адвокатом. И вот однажды позвонил мне человек, который представился председателем Ростовской еврейской религиозной общины. Это был Иосиф Бакшан, или просто Йося.  На следующее утро мы встретились с Йосей в синагоге. В настоящей синагоге. Я уже много лет был евреем, но в синагогу попал впервые. Сначала я испытал благоговение, потом восторг и любопытство. Потом мне стало стыдно за себя, свои невежество, атеизм и пионерское прошлое.

Но – к делу. Йося снова много говорил, показывал бумаги, из которых стало ясно, что еврейской религиозной общины в юридическом смысле не существует. Здание, в котором мы находились, состоит на балансе соседнего домоуправления, у которого объединение «Ростовобувьбыт»  или «Обувьснабсбытхренсервис», в общем, сапожники, арендуют помещение под обувной цех. Не было ни субъекта, ни объекта, ни прав, ни обязанностей, ни синагоги, ни евреев! Стало смеркаться, в синагоге зажгли свет. Я увидел расписанные орнаментом величественные стены зала, балкон, множество книг в золоченых переплетах, людей с кипами на головах. Некоторые из них тихо разговаривали между собой, другие покачивались в молитве, разговаривая с Б-гом. Появились и субъект, и объект, и синагога, и евреи! Видя мою задумчивость, Йося сказал, что обращался ко многим адвокатам, но помочь никто не смог. А от кого же еще ждать помощи?! Хитрый Йося попал в цель. Я решил действовать.Был составлен хитроумный план, суть которого заключалась в следующем: сначала мы регистрируем устав еврейской религиозной общины, становимся юридическим лицом. Потом оформляем право собственности на здание синагоги. После этого начинаем постепенно повышать сапожникам арендную плату до такой суммы, что они сами уйдут.

Регистрация
Первый в истории ростовских евреев Устав рождался на кухне хрущевской пятиэтажки. Устав состоял из нескольких глав и сильно смахивал на устав политической партии. Именно поэтому в отделе юстиции он был принят с первого раза.

В назначенный день мы с Йосей пришли в отдел юстиции получать свидетельство о регистрации Ростовской еврейской религиозной общины. Йося надел хасидский сюртук и шляпу. Он очень волновался. Вместе с нами перед кабинетом стоял представитель баптистской церкви. Он тоже волновался. Это волнение объединяло конфессии. Первым в кабинет вызвали баптиста.  Когда за баптистом закрылась массивная дубовая дверь, Йося, будучи не в силах одолеть волнение, спросил, где тут туалет и, прихрамывая, побежал в конец коридора. И тут нас вызвали. Свидетельство выдавалось на руки только руководителю религиозного объединения, а Йоси не было. Я надел на голову кипу и вошел в кабинет начальника отдела юстиции Ростовского облисполкома.

Вдалеке я увидел ряд туловищ, выстроившихся за огромным столом. Поскольку мы с баптистами были первыми, кто после выхода закона «О свободе вероисповеданий» решил свободно вероисповедоваться на официальной основе, сверху поступило указание вручать свидетельства торжественно. Так оно и было. В центре стола одно из туловищ поднялось, и я услышал теплые слова о свободе религии и большой ответственности, которая в связи с этой свободой возлагается на меня, как на… э-э… раввина (так, кажется?) этого религиозного объединения. Со стороны это было похоже на обряд во Дворце бракосочетаний. Мне предложили подойти к столу и расписаться. Я пошел и уже с близкого расстояния узнал в некоторых туловищах бывших студентов юрфака и даже рассмотрел в их глазах изумление. Я старался держать лицо сообразно обстоятельствам. Они тоже. Начальник отдела юстиции вышел из-за стола, пожал мне руку и торжественно произнес:

- Поздравляю вас, товарищ Бакшан, желаю вам успехов на почве... - тут наши глаза встретились, и он поперхнулся, забыв, на какой почве желает мне успехов. Мы смотрели друг на друга так, будто встретились в гей-клубе. Я сдвинул кипу на лоб, как лихой израильский казак, обозначая этим, что, мол, все в порядке, все свои, не пугайтесь. - …на почве ортодоксального иудаизма, - тихо закончил начальник отдела юстиции Ростовского облисполкома и вручил мне свидетельство № 2.

Я быстро пошел к выходу, но в этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел настоящий Иосиф Бакшан в широкополой шляпе.

- Вы к кому, товарищ? - спросил его кто-то из туловищ, но я грудью вытолкнул Йосю из кабинета.
Так ростовские евреи приобрели статус юридического лица.

В коммуналке с балансодержателем.
Но это было только начало. Нынешние владельцы здания, как только речь зашла о том, что эту синагогу нужно отдать, сразу озаботились государственным интересом. Балансодержатель цепко держал здание и категорически не хотел разжимать пальцы.
Я проводил целые дни в архиве, собирая по крупицам сведения о том, как в 80-е годы XIX века евреи собирали деньги на строительство синагоги для солдат Екатеринославского полка, которым негде было помолиться. О том, как большевики отняли здание у общины, а затем сдали ей же в аренду часть здания. Потом договор аренды был расторгнут постановлением Андреевского райкома ВКП(б), а оставшаяся часть здания была отдана кукольным мастерским. Но вот в 1945 году где-то там, наверху решили, что евреи тоже пострадали во время войны и нужно сделать им приятное. Родилась соответствующая бумага, и в бывшей солдатской синагоге разрешили отправлять естественные религиозные надобности. Но только тихо. Официально никто ничего не отдавал – просто не препятствовали тому, что евреи перекрыли крышу шифером, периодически ремонтировали фасад, платили коммунальные платежи, налог на землю. Ну, и свечи зажигали по субботам. Так потихоньку и жили.
Я предложил обратиться в суд. Но Йося, помолившись, сказал, что лучше не лезть на рожон, а вежливо попросить. Разведка донесла, что маму главы администрации города зовут Рахиль. Это был шанс. Я на нескольких листах описал историю здания синагоги, собранную в архиве. В заявлении на имя главы администрации было указано, что теперь, в эпоху демократизации, гласности и свободы вероисповеданий, хотелось бы получить здание синагоги назад.

 

Помогите решить вопрос.
Я записался на прием и взял с собой Йосю, попросив его надеть на себя самое религиозное одеяние, которое у него имеется. И вот мы в огромном кабинете. Надо отдать должное Иосифу Бакшану – в его облике чувствовалась как минимум двухтысячелетняя скорбь еврейского народа. Он вел себя так, будто не мы, а сам глава городской администрации пришел к нему за советом, как правильно истолковать недельную главу из Торы. Он не проронил ни одного лишнего слова. Он был кроток, краток и корректен. Впрочем, мне тоже не пришлось много говорить, поскольку глава, прочитав наше заявление, вдруг сказал, что в силу некоторых обстоятельств (что вы говорите?!) он очень интересуется историей еврейского народа и наша просьба ему близка и понятна. Не откладывая дело в долгий ящик, он в левом верхнем углу заявления наискосок написал резолюцию для начальника городского Бюро технической инвентаризации: «Тов. Вейсенберг. Зарегистрируйте здание синагоги за Ростовской еврейской религиозной общиной. (Подпись. Дата)» - и отдал это мне в руки, чтобы сократить почтовый пробег.

Мы молча вышли из величественного здания бывшего горкома КПСС, молча прошли квартал, остановились, и только потом Йося тихо попросил меня еще раз показать ему заветную бумагу с резолюцией. Я показал. На правом глазу Йоси появилась скупая мужская слеза, а потом прохожие видели, как около кинотеатра «Буревестник» бородатый мужчина в странном длиннополом то ли сюртуке, то ли пальто, сдвинув на затылок шляпу, обнимал другого мужчину. «Надо ж так напиться с утра!» – обронил случайный прохожий. Вы, наверно, подумали, что на следующий день синагога снова стала собственностью евреев? Меня ваша наивность просто удивляет.

Конечно, с начальником городского Бюро технической инвентаризации тов. Вейсенбергом проблем не было. Он тоже наложил резолюцию, угостил чаем, пожелал успехов на почве ортодоксального иудаизма и отправил к нижестоящему товарищу. Но нижестоящий товарищ, плотно закрыв дверь кабинета, широко улыбнулся и сказал:
- Что, жиды, здание получить захотели? Щас получите!

Я оценил откровенность нижестоящего товарища и указал на две резолюции его начальников.
- Да они такие же, как ты, - открыл мне глаза на мир нижестоящий товарищ. И стал разъяснять, что для регистрации за общиной здания нужно сначала получить отвод земли под ним, а нормативной базы для этого еще нет. Поэтому придется с годик подождать, потом оценить здание, потом, может быть, выкупить его, после этого…

Не дожидаясь, что будет после этого, я тоже широко улыбнулся и с употреблением ненормативной лексики разъяснил нижестоящему товарищу, где бы хотел видеть его лично, а также всех его близких родственников.

Изгнание сапожников из Храма.
Дальше был суд, установивший, что еврейская община добросовестно, открыто и давно владела синагогой. В конечном итоге право собственности на здание было оформлено, зарегистрировано, учтено и обмыто по русскому обычаю. Мы вернулись к тому, с чего начали, – изгнанию сапожников из храма. Все шло по плану. Через месяц инфляция заставила собственника повысить арендную плату вдвое. Еще через месяц объективные причины вынудили собственника значительно увеличить и эту сумму. Сапожники почувствовали тенденцию и прислали к Йосе делегатов. Делегаты объяснили, что шили тапочки и в кукольных мастерских, и во время сталинских репрессий, и во время хрущевской оттепели, и во времена брежневского застоя. Поэтому сапожники имеют себе на хлеб с маслом, а если нужно, и Йося это знает, могут сверху еще и икру намазать. Например, Йося ежемесячно будет получать часть икры и прекратит погоню за инфляцией. Йося сказал, что ему грязные деньги не нужны, и все будет по закону. «Зачем по закону? - взмолились сапожники, - давай по-честному!» Но Йося был непреклонен. Судьбоносная встреча состоялась в кабинете замдиректора «Ростобувьбыта» или «Обувьсбытснабхренсервиса», то есть у начальства сапожников. Фамилия замдиректора не оставляла сомнений, что он тоже интересовался историей еврейского народа. Именно благодаря этому сапожники и евреи смогли договориться. В разговоре, кроме нас с Йосей, решил принять участие почтенный и мудрый житель Ростова по имени Миша Портной. Мы надеялись, что он сможет одолеть несговорчивого замдиректора. В новом варианте договора аренды сумма была увеличена в десять раз. Это был ультиматум. Или - или. И все! Разговор был продуктивным только первые пять минут. Замдиректора, как человек деловой, посмотрел на договор, что-то посчитал на калькуляторе и сказал:
- Семь восемьсот, больше не могу.
- Это не разговор, - сказал Йося, - Десять.
Через час разговор зашел в тупик. Все аргументы сторонами были исчерпаны. Нужен был какой-то нестандартный ход. Миша Портной все это время внимательно следил за разговором. Он то удивленно вскидывал брови, то мрачнел, то застегивал пальто на все пуговицы, то расстегивал его. Наконец Миша понял, что настал его звездный час и спросил меня:
- Лившиц, можно теперь мне?
- Теперь можно.
Михаил Иосифович встал, выдержал значительную паузу, глядя при этом прямо в глаза замдиректора, и произнес:
- Скажите, вы еврей?
Замдиректора швырнул ручку на стол и ответил:
- Десять. И через месяц мы уйдем.
Через пару месяцев сапожники ушли из синагоги.

Эпилог
В синагоге появились другие, более энергичные люди. Туда приходит молодежь, которая не знает идиша, но учит иврит и английский, носит на груди серебряные магендовиды, свободно ездит в Израиль на каникулы и общается с раввинами, приезжающими на могилу Любавичского Ребе. Бизнесмены из числа приличных, продвинутые в интеллектуальном отношении, вспомнили, что они не Михайловичи и Александровичи, а Моисеевичи и Абрамовичи, и стали оказывать общине финансовую помощь. В синагоге теперь нет тайны, и у нее есть свой баланс. Но это уже другая история и другая культура.
И все-таки... Это не может быть совсем другим. Что-то должно оставаться. Старики, ходившие в синагогу полвека назад, передали мне свечку, и я хочу, чтобы она не погасла в моих руках. Я хочу ее донести и передать своим детям.

Владимир Лившиц,
Ростов-на-Дону, Россия