Плоды трудов Рашби

 

Плодами нашими также называются наши ученики и дети. Поэтому расскажем сейчас о сыне рабби Шимона бар Иохая. Это тем более интересно, что в наше время детей с проблемами дислекции и аутистического спектра очень много. Для них приглашают разных специалистов, психологов, терапевтов… А как решались такие вопросы 2000 лет назад в оккупированной Римом еврейской стране?

 

Жизнь Элазара, «сложного подростка», протекала в Верхней Галилее. Матушка готовила вкусные хлебы, и он еще особенно любил поджаристые пирожки со всякими начинками.

Он располнел. Его голова не была настроена на учебу. Парень рос силачом. Однажды проходили люди около их дома и увидали то, как сын самого Рашби «снимает пробу» с маминых пирожков, с пылу-с жару наполняет рот торопливо, едва дожидаясь, пока с печи на ухват, с ухвата на сковороду, со сковороды - в тряпочку уложится ароматный, выпеченный из грубой муки, мясной пирожок. Экая радость, экое счастье. По рукам тек жир, по всем внутренностям распространялось живое тепло кушанья.

- Не стыдно тебе? - говорили эти люди. - Сын такого великого отца!

Ему надоело слушать их занудливые речи. Он взял да и закинул их ослов на крышу здания.

«Ну дает парень! Мы будем жаловаться твоему отцу!» - заявили придирчивые прохожие.

- Да жалуйтесь сколько хо-тите, - отвечал парень на сленге.

…Делегация выбрала подходящий момент, чтобы предстать перед великим рабби Шимоном.

- Твой сын… - начали они.

Рашби понял сразу, что им от него нужно: чтобы он осудил своего сына и занялся его воспитанием… Он, чье имя впоследствии будет упомянуто в  каждом трактате Талмуда на века, получает упреки от случайных прохожих.

Сказать, что ему было больно - это значит не сказать ничего. Его сына не приняли в академию рабби Иегуды а-Насси, князя Израиля. Его сын на своей бар-мицве даже не понял речей, обращенных к нему мудрецами! Они благословляли его сумасшедшими, величайшего уровня благословениями, а он плакал, считая, что они его проклинают.

«Элазар еще не созрел, не раскрылся. Выглядит увальнем. Не смотрите на это! Видели бы вы, какую великую, огромную душу привлек я в наш мир в его лице!» - думал рабби Шимон.

- Так что вы имеете против моего сына? - строго произнес он, сворачивая свиток, которым был занят.

- Он… - затрепетали жалобщики под его взглядом, начиная заикаться, - он…

- Вознес наших ослов…

- Куда он вознес ваших ослов? - презрительно перебил рабби Шимон.

- Уважаемый рабби Шимон, он поставил наших ослов на крышу сарая, и они жалобно орут.

- Кто?

- Ослы наши.

Он неспроста спросил: «Кто?», он хотел, чтобы сами эти люди поняли, что подобны ослам в своем упрямом желании осудить.

- Попросите у него прощения, и он снимет ваших ослов и поставит на землю.

- Прощения? За что?

- Но ведь вы говорили с ним? Вы делали ему замечания?

- Рабби, он ест так много пирожков… Это не приличествует сыну столь великого ученого, как вы.

Рашби вновь посмотрел на испуганных евреев.

- Он ваш хлеб, что ли, съел?

- Нет, нет, мы не имели в виду это.

- Он съел изделия рук своей матери, он съел хлеб в доме отца своего, и при чем тут вы все? Почему ваши глаза ищут в моем сыне изъяны?

Они молчали.

- Идите же и извинитесь перед Элазаром.

Покорно и без возражений вся группа направилась обратно на кухню, где в окошке вился сладкий дым от печи, шел дух печной от всякой вкуснотищи.

- Прости нас, Элазар. Сними, пожалуйста, наших ослов с крыши.

Парень пожал плечами и, не вдаваясь в детали, встал и пошел снимать ослов. Перепуганные не меньше людей, ослы упирались, и снять их оказалось труднее, чем туда закинуть. Но он справился.

Отец защитил его в этот раз, но, по правде говоря, Элазар был и сам собою недоволен.

В Академию его не приняли, Тора ему в голову не влезала. На что он сгодится? Разве в грузчики податься?

Пошел он и нанялся в носильщики.

…А отец терпеливо ждал, пока судьба повернется по-иному, и верил в него. Просто - верил.

Работал Элазар грузчиком, переносил тяжелую поклажу, не жалея себя и как бы мстя себе за то, что бесполезен оказался для дела своего отца, позорит имя его для людей.

Однажды повстречал его старик. Предложил ему донести до одного места небольшой мешок. Элазар с радостью согласился, да еще и пошутил:

- Ты, дед, такой хлипкий, что я и тебя, и мешок твой запросто куда хочешь снесу!

Начал он путь. Однако поклажа почему-то становилась все тяжелее и тяжелее. Элазар заподозрил, что не простым оказался старик. Снял он его со спины своей, понес теперь только мешок. Но и мешок все тяжелел и тяжелел. Изнемогая и недоумевая, обратился Элазар к заказчику:

- Что за странная поклажа у тебя? Почему она меня перехитрила? Эдак я ничего не заработаю за весь день, только даром спину попорчу.

Сказал ему старец:

- Ты не своим делом занимаешься, сынок.

Элазар понял, что тут речь вообще не о поклаже, не о грузе, не о силе телесной.

- Не своим делом, понимаешь? - подчеркнуто повторил старик.

- Да не гожусь более ни для каких дел, папаша, - юноша сказал это с искренней грустью.

- Ты мог бы посвятить себя изучению Торы.

- Слушай, ты мне на нервы действуешь! Пытался я уже все это, говорю тебе! Никуда меня не приняли. Бестолочь я. Таким и помру.

- Я стану учить тебя, - промолвил старец многозначительно.

Он добился того, что парень доверился ему. Он имел некоторый опыт общения с людьми, он был пророком Элиягу, и такова была его работа: открываться избранным и указывать им их путь. Они стали учиться на пару.

Элазар удостоился раскрытия своих интеллектуальных способностей. Он стал быстро усваивать изученное. Однажды в Академии пронесся слух о его величии. Рабби Иегуда а-Наси, князь Израиля, узнал, что мимо него проходит некогда отвергнутый им ученик - Элазар, сын Рашби.

- Не поднимайте мне веки! - приказал он. В обычное время веки и брови ему приподнимали специальными орудиями, чтобы он мог видеть - до того они были заросшие! Однако на рабби Элазара, которого он не принял в иешиву на учебу, было ему смотреть неприятно, и он предпочел остаться с закрытыми веками.

Шел второй век новой, так называемой, эры. С разрушением Иерусалимского Храма человеческая история обнулилась, и теперь молодые поколения, похожие на ростки вокруг срубленного огромного дуба, только начинали самостоятельное существование. 

Одним из первых новшеств была идея записать все знания, всю традицию, прежде Устную, в виде Мишны и затем Талмуда. Этим и занимались ученые под руководством рабби Иегуды а-Наси,  того самого, который повелел, чтоб его веки не открывали - от смущения перед рабби Элазаром.

Элазар - возмутитель спокойствия - оказался достойным сыном своего отца.

И вот вместе с этим своим сыном Рашби оказался в изгнании. Но теперь уже были уже соратники.

 

(Продолжение следует).