Унаследовать землю!
День 3 Таммуза. В истории этот день знаменит тем, что преемник Моисея Иегошуа Бин Нун остановил Солнце и Луну 3-го Таммуза при завоевании Земли Израиля. Я решила взять сюжет из Торы и книги Судей и написать свой собственный рассказ об этих событиях. Публикуется впервые.
(Продолжение, начало в №1216).
Между тем Йеошуа, разослав письма с текстом ультиматума всем 31 царям Ханаана, ждал ответа от перепуганных владык. Ответить они могли следующее: «Мы прочли твои условия, мы освобождаем территорию и уходим отсюда подобру-поздорову», «Выбираем войну! Уничтожим захватчика» и - третий вариант: «Оставь нас в живых, за это мы станем твоими рабами и примем веру в одного Б-га». Направить ответы в ставку израильтян, в город Гилгаль, предлагалось в течение ближайших дней. Эти послания вошли в историю как послания Йеошуа бин Нуна… Всерьез эти послания воспринял лишь один народ – гиргаши.
…Рахав сняла с изящных рук загрязненные, окаменевшие рабочие рукавицы. Она даже не отдавала отчет, что тем же самым занимаются сейчас домовладельцы по всей стране. Каждый что-то припрятывал, питал иллюзорные надежды на то, что, может, враг порыщет здесь и повернется прочь. «Если надо будет прятаться либо воевать, мало ли - пусть сокровища послужат мне потом, как вернусь домой». Так рассуждал каждый ханаанеец…
Сокровища вмуровывались в стены домов повсеместно, и это никому не помогло. Да, собственно, и ей помочь не помогло - но хотя бы заняло ее ум делом, чтоб не трястить от страха понапрасну. Боялись все: несмотря на колоссальную толщину стен крепостного комплекса, на разветвленную систему складов и катакомб под полом, на систему шипов и ловушек между отсеками стены… Панические настроения охватили подданных ее небольшого государства.
Сестре и матери она послала две алые ленты, велела привязать к окнам их жилища. Грустна была крепость под иерихонской Луной месяца Таммуза. Шуршали пальмы в сухой тревоге, как перед пожаром. Перекликалось и жалось к земле птичье племя. Ожидалась по всем признакам сильнейшая песчаная буря.
И погнала же ее судьба навстречу этой буре, прочь из опостылевшей крепости, а главное - подальше от спальни, в которой так скверно спалось в последнее время. Помочь еврейскому войску войти в Страну и унаследовать ее – такую добровольную задачу взяла она на себя.
Между тем армия Йеошуа бин Нуна благополучно переправилась через реку Иордан со всем 3-миллионным народом и Ковчегом Завета, летевшим в окружении левитов. Ковчег не касался земли, это исторический факт.
Унаследовать землю
Несмотря на плохие погодные условия, на пыльную бурю, Рахав выехала из крепости, чтобы встретиться с одним человеком. Он был важен в ее жизни. Это был царь племени гиргашей, Аиш. На экстренное заседание всех царей Землей Ханаанейской по вопросам безопасности он не явился. Но ей, лично ей, он хотел объяснить, почему намеревается вывести весь свой народ в другую землю, и там осесть. Хотела и сама Рахав перед ним оправдаться, объясниться.
- Мне нет больше продолжения жизни - если не переменюсь, так сказали боги… И еще боги сказали мне перейти к исраэлитам… - призналась Рахав, - я в сговоре с их представителями.
- Какие там боги, - махнул рукой Аиш, - наши боги морально устарели, все уже решено наверху, всем нам крышка. А тот, кто это поймет слишком поздно, будет уничтожен.
Его глаза горели. На зубах скрипел песок. О, это был настоящий Аиш - тот самый, кого знала и любила душа ее.
- Мы приняли решение уйти, - признался он, - Мы вышли из игры открыто и честно. Наш путь лежит через могильные курганы предков, которым мы должны поклониться, в одну из стран Африки. Наши предки помогут нам определиться с выбором. Мы найдем себе новое место для проживания. Я не сомневаюсь в честности Йеошуа - он нас не тронет, поскольку мы ответили ему вовремя и по всем правилам.
- Понимаю и уважаю ваше решение. Они превосходят нас не технически, как ты, наверное, сам понял, - сказала Рахав, имея в виду израильтян.
- Они превосходят нас чем-то другим, - подтвердил Аиш.
- Что знаешь ты об их предводителе? - спросила Рахав несмело.
Аиш сплюнул песок.
- Он из колена Йосефа, чей символ - бык. Но не тот, египетский, Апис, а какой-то другой. Это все, что я знаю. У них есть двенадцать племен, или колен. Древние знали о них больше. Старая Тимна должна знать. Она еще помнит войну Кдорлаомера, разрази меня Мокеш.
Он начал о чем-то догадываться, вглядевшись в лицо Рахав под мужским бурнусом.
- Да ты не метишь ли сразу на трон у Исраэлитов? - усмехнулся он. - С тебя станется.
Она вздохнула.
- Может, и так.
Знаменосец забеспокоился. Он давно подъехал, хотя и держался на расстоянии, придерживая поводья ее коня, и нетерпеливо подавал знаки, указывая на страшное небо. Оно сыпало песком, комьями грязи. Вихри ходили уже по всем четырем сторонам горизонта. Шатры и полотнища навесов в стане Аиша взлетали и опускались, напрягая колья.
Страшный трубный звук раздался и расколол небо надвое.
- Прощай, - строго сказал Аиш, отпуская Рахав, - началась заваруха. Эти трубы, имей в виду, звучат со стороны Иерихона. Какой дикий звук! Я сам себя не слышу.
Он быстро удалялся на гнедом коне. Рахав вскочила в седло.
- Гнать коней не имеет смысла, - говорила она безусому сопровождающему, не будучи уверена, что он может расслышать. - Мы все равно не знаем, откуда именно настигнет вихрь, так будем же ехать спокойно. Трубные звуки говорят о начале войны. А на войну иногда бывает лучше опоздать.
«Особенно если ты - женщина», - добавила она про себя.
Падение города
Они поскакали в Иерихон умеренным шагом. Земля тряслась и трескалась, как от страшной засухи. Трубный звук все усиливался.
Рахав быстро забыла о прощальном поцелуе Аиша. Во рту был теперь только песок.
Силовое поле, будто невидимая преграда, окружало город. Об него разбивались птицы. Валялось несметное количество самых разных птиц по всей окружности.
- Ну, что ж - наступает развязка, - склонившись над кучкой ворон, пробормотала Рахав. - Египтянам шли наказания через лягушек, мор, все живое умерло… Теперь наш черед пришел.
- Б-г Израиля, - взмолилась она. - Прости нас!
…Так стояла она с воздетыми руками всю ночь.
Не прошло и семи дней громогласного трубления, как страшный вопль сотряс окрестности: то рухнули стены города. Лошади умчались, ища спасения. Дым и пылевое облако вздымалось над искареженным кругом, который состоял из треснувших сегментов стены, вывернутой наизнанку.
Крепостная стена рухнула бы внутрь, если б то было землетрясение. Но тут развалины вывалились во внешний круг, дальше от эпицентра, как если бы их что-то отбросило центробежной силой.
В городе шли бои. Солдаты не подбирали сокровищ, не искали ценностей. Рахав, оглушенная и потрясенная, смотрела на то, как лавина человеческая движется через жилые кварталы, сметая все на своем пути. Силовое поле больше не останавливало птичий полет, и первая белая цапля сумела пролететь над полем и оврагом в направлении Йерихона.
- Твои обязанности на этом заканчиваются, - сказала Рахав знаменосцу, - ты свободен. Спасайся, как можешь.
- А куда же ты, госпожа?
Она кивнула в сторону развалин: «Домой».
- Я последую за тобой. Вдруг пригожусь! - сказал ординарец.
…До самого вечера продолжался их пеший путь.
На развалинах Иерихона
Город был сожжен дотла. Ставка командования захватчиков располагалась в бывших аппартаментах Рахав, в оставшихся полуподвальных помещениях, среди треснувших и обваленных стен, среди стонов раненых, в свете факелов, укрепленных там кое-как. Пробираясь через развалины своих комнат, Рахав искала хоть какую-то из своих одежд, но в попытке ухватиться за платье она едва не провалилась в гигантскую трещину, куда рухнула вся ее платяная ниша. Вдруг снаружи донеслись голоса. Она прошла через отверстие в стене и оказалась в штабе противника, в темном углу своих бывших зал. Все давали отчеты о боевых действиях главному, которого Рахав тотчас прозвала про себя – Милостивый. Он сидел, остальные стояли.
- Извините меня за мой внешний вид, - произнесла она с расстановкой. - Я возвращаюсь сюда издалека и, наверно, не совсем вовремя…
- Это и вправду она, - произнес знакомый ей рыжий Калев, выступая из темноты.
- Дочь моя, я рад тебя видеть, - показал ей свое истинное лицо вовсе не старый Пинхас.
- Я узнаю тебя! Ты был одним из тех двоих. Сдержали ли вы свое обещание, данное мне?
- Мы сдержали свое обещание, - поклонился Калев, - твои родные в надежном месте.
Она встрепенулась от радости, испытала облегчение…
- Отведите Рахав к ее родне и продолжим заседание, - проговорил Милостивый.
- Кто ты, о господин мой? - понимая, что им не нужны тут посторонние лица, Рахав хотела все-таки точно разобраться, так ли она поняла, что он и есть - Йеошуа бин Нун.
- Я предлагаю тебе отдохнуть и побыть с твоей семьей. Когда придет время, ты узнаешь, кто я.
Он сидел на ее кушетке и писал распоряжения за ее столиком. Рахав спросила:
- Вы нашли мои ценности?
- Все ценные вещи будут переданы в посвященное Г-споду.
Она ничего не понимала. Милостивый стал отчужденным и не обращал на нее внимания. Ее припрятанные ценности, ее жизнь, ее участие в их победе, - все это вдруг стало каким-то неважным.
- Скольких мы потеряли? - обратился Милостивый к Калеву, и Рахав, выходя, еще успела услышать начало их разговора.
- Ни одного, - отвечал Калев.
- Благословен Г-сподь! - провозгласили все евреи, находившиеся в ставке главнокомандующего.
- Позаботьтесь о женщине, проводите ее к родным, и чтобы никто не обижал их, - повторил Милостивый свою просьбу, обращаясь к своему оруженосцу. - Да, и конечно, если у нее есть какие-то ценные вещи, то их мы не конфискуем. Нужно вернуть ей все, что принадлежит ей.
Рахав заглянула в свою бывшую купальню: вода ушла, так как полы растрескались, на них стояли теперь котлы походной кухни.
Моральный облик армии
Рахав узнала от своей матери, что, оказывается, вход евреев в Страну ожидался еще сорок лет назад. Уже тогда ханаанейские народы были полны страха и трепета перед вторжением. Они забросили виноградники, разрушили колодцы. Но… евреи начали крутиться по пустыне, и у ханаанейцев кончилось терпение. Они отстроили заново свою инфраструктуру. Чудесность, уровень божественных проявлений - напрямую зависят от морального облика еврейского солдата.
Будет действовать по закону - будут победы, необычные, как с Иерихоном. Что здесь произошло? Трубили в трубы семь дней, на седьмой день стена и город пали. Армия сражалась и продвигалась дальше без потерь. Рахав видела, что ее не торопятся приближать к делам государственным, и вполне понимала, почему. Там требовался какой-то другой уровень ответственности. А она, если честно, устала доказывать, какая она верная и преданная. Если бы просто пожить!
Наверно, Ахан тоже думал «просто пожить». Но золотой артефакт, пара сотен слитков серебра и предмет одежды из долины Шенар, утащенные им из запретного, переменили его судьбу. Дело было так. Солдат по имени Ахан что-то взял из посвященного Г-споду: слитки серебра, золотой «язык», шинарский плащ из дворца Вавилонского царя, какую-то антикварную ерунду, но по законам военного времени подлежал казни. Его поступок не был раскрыт, и Йеошуа был уверен, что с моральным обликом его армии все хорошо. Они продвигались вглубь Страны.
- Следующая битва - за город Ай, - объявил Йеошуа.
При Айе их настигла неудача, они понесли потери, чуда не произошло. Вернее, произошло неестественное поражение. Такая сильная армия не должна была уступать и спасаться бегством, потеряв 36 солдат. Пришлось устраивать аналитический разбор: кто и почему подвел именно в моральном смысле.
(Окончание следует).
Рахав – библейская героиня, приняла веру евреев и стала женой их лидера — Йеошуа бин Нуна. Она помогла предать ханаанейцев в руки евреев, облегчила осаду и взятие города Иерихон — «ключа» к Земле Обетованной. Она родила дочерей, от которых впоследствии произошли на свет семеро пророков и пророчиц. Она сыграла немаловажную историческую роль в унаследовании Земли Израиля….
