Ровесник века
В небе и на земле. В этом году ветеран Великой Отечественной войны гвардии капитан Аркадий Ильич Новокольский отмечает сразу две знаменательные даты: свой 100-летний юбилей и День Победы, которую он и его боевые товарищи приближали, как могли. Нелегкими путями вела судьба ветерана, но он никогда не отступал перед трудностями.
9 мая 1945 года большинство из нас представляет себе по кадрам архивной кинохроники: залпы победного салюта, торжественный голос Левитана, ликующие толпы людей у стен Кремля, маршал Жуков на белом коне и колонны победителей, печатающие шаг по брусчатке Красной площади...
- Я в это время находился в Москве, куда меня послали на учебу в академию Жуковского, - рассказывает Аркадий Ильич. - Вечером я отправился на Красную площадь, трудно даже вообразить, сколько там собралось людей. А 24 июня в составе колонны академии прошел в параде Победы. И когда перед нами рота дивизии Дзержинского бросала немецкие штандарты к подножию Мавзолея, я был под таким впечатлением, что даже невозможно себе представить… Я тебе скажу, что я сейчас чувствую, когда вспоминаю войну, смотрю какое-то кино, или слышу песню - я плачу… Вспоминаю погибших ребят-летчиков из нашего училища. Моих убитых родных, дедушку, бабушку, тетю...
Окончив в 1939 году среднюю школу, еврейский парень из Вознесенска Николаевской области добровольно пошел в армию. Рос без отца, убитого зимой 1923-го в степи, по которой еще бродили остатки банд после недавней гражданской.
- Мама осталась без средств к существованию, с четырьмя детьми, старшему было семь, мне полтора года, - вспоминает Аркадий Ильич. - Жили мы в сыром подвале, с земляным полом, впроголодь. Чтобы прокормиться, мама покупала в воинской части списанные простыни, шила из них какую-то одежонку и отдавала подругам, продавать…
Едва получив аттестаты, Аркадий с товарищем отправились в военкомат и потребовали направить их в летно-штурманское авиационное училище, в Краснодар.
- Мы мечтали о небе, гордились, как и вся страна, нашими героями-летчиками, которые сражались на Халхин-Голе, у озера Хасан, в Испании. Но медкомиссия в летчики не пропустила, меня по зрению, а товарища моего из-за высокого роста - в кабину не поместишься, сказали...
Возвращаться с этим не хотелось, и Аркадий буквально упросил начальника строевого отдела помочь. Грамотного парня направили в Московское Краснознаменное военно-авиационное техническое училище, на факультет аэрофотооборудования самолетов. Окончив его с отличием, лейтенант Новокольский получил возможность выбрать место дальнейшей службы.
- С Германией уже был подписан договор о ненападении, так что я попросился на Дальний Восток, где нависла угроза со стороны Японии, - вспоминает Аркадий Ильич. - Но начальство рассудило иначе, и в ноябре 1940-го я получил назначение в Белоруссию, город Слоним, в разведывательную эскадрилью дальнего действия...
А уже в декабре командование направило Новокольского и еще одного офицера в Барановичи, где формировался 314-й полк дальней разведывательной авиации Западного особого военного округа. Им поставили задачу: наладить работу лаборатории аэрофотосъемки.
- В январе-феврале полк был уже сформирован, - рассказывает Аркадий Ильич, - стали прибывать молодые летчики и штурманы. Я им очень завидовал. Получили новые машины Як-4, двухмоторные, сзади пулемет, спереди пушка. Скорость - до 650 км в час. Готовились усиленно, но не успели.
В первые часы войны немцам удалось застать врасплох и уничтожить немало советских самолетов, но наш 314-й разведполк свои машины сумел уберечь. Комполка, участник боев в Испании, предчувствовал беду. Накануне нападения он объявил учебную тревогу, приказал установить пулеметы и аэрофотоаппараты и замаскировать самолеты на лесных опушках...
Враг стремительно наступал. К вечеру полк вылетел в направлении разгромленного Минска, техников и фотолабораторию под обстрелом отправили на грузовиках. Продолжая вести воздушную разведку, неся потери, 314-й постепенно двигался к Москве. Но однажды ночью полк внезапно передислоцировали в Павлодар, а фототехнический персонал, по сути дела, бросили на произвол судьбы.
- В Медыни, где мы стояли, формировался пехотный батальон, - вспоминает мой собеседник. - Мы с товарищем сразу же записались добровольцами. Но тут пришел приказ: всех авиаспециалистов отправлять в Москву, на сборный пункт ВВС. А наши личные дела улетели вместе с полком, в Казахстан…
Так что Новокольскому пришлось доказывать комиссии, в том числе и энкэвдэшникам, кто он есть на самом деле. Разобравшись, Аркадия назначили во 2-й дальнеразведывательный авиаполк Главного Командования РККА, на должность старшего техника полка по аэрофотооборудованию самолетов.
- Аппарат для ночных съемок, установленный на дальнем бомбардировщике ДБ-3Ф, оказался очень старой конструкции, - поясняет Аркадий Ильич. - Не буду хвалиться, что я его переделал заново. Идея была старшего лейтенанта Соловьева из штурманской академии, он погиб потом. А мы аппарат доработали, но его надо было испытать, и начальник разведки полка приказал провести проверку в боевых условиях...
Специалистам участвовать в боевых вылетах запрещалось, их берегли, но Аркадий все же сумел уговорить командиров.
- Я вызвался лететь, в качестве второго штурмана. Летим, и вдруг стрелок-радист, мальчик молодой, Адлер его фамилия, кричит: командир, истребитель справа! Я смотрю, действительно, идет на нас, фара светит. Записываю в бортовой журнал: 11:00 - истребитель справа. А летчик, младший лейтенант Иванов, мы вместе с ним поступили в полк, он спокойно так ныряет в облака. Подлетели к Витебску, а там сотни прожекторов, зенитки бьют по нам, но страха ни грамма не было, скорее, молодежное ухарство. Думали только о том, чтобы выполнить боевую задачу...
За активное участие в обороне Москвы и контрнаступлении полк, в котором служил Новокольский, получил звание Гвардейского, а группу летно-технического состава командование наградило орденами и медалями.
- Меня иногда посылали с секретной почтой в штаб ВВС, - рассказывает ветеран. - Как-то получилась оказия: в Москву ехал начальник строевого отдела, и он по дороге мне говорит: такое совпадение, я везу наградные листы, и тебя представили. Это были первые награды в полку, и я не удержался, спросил: чем награждают? Орденом Красной Звезды, говорит. Вручали нам награды в Кремле, всей авиации Московского округа, но в результате мы получили медали «За боевые заслуги». Объяснили, что Монетный двор еще не успел наши ордена напечатать. Это было в 42-м году...
Аппарат, усовершенствованный группой Новокольского, успешно помогал получать разведданные, которые сберегли жизнь многих советских солдат. Аркадий и его товарищи продолжали упорно трудиться, разработав устройство, позволяющее одному разведывательному самолету выполнять работу сразу трех. За это маршал Новиков, командующий ВВС, наградил его именными часами. Старшему технику предложили подать документы на поступление в Военно-воздушную академию имени Н.Е.Жуковского. Там он и встретил конец войны, а в 1946-м, еще до окончания курса, был направлен на работу в Артиллерийский институт приборостроения НИИ-5, где занимался разработкой и испытаниями нового аэрофотоаппарата.
Закончилась военная карьера Новокольского в 1954 году. В разгар хрущевской кампании по сокращению офицерских кадров Аркадия перевели в Шяуляй, в полк бомбардировочной авиации, через год к нему приехали жена и сын. А когда, осознав бесперспективность продолжения службы, он решил демобилизоваться, с гвардии капитаном свели счеты за строптивость - уволили без пенсии. Но он, привыкший надеяться только на себя, еще учась в Академии, освоил специальность чертежника, а друг помог устроиться на работу в КБ того же самого НИИ-5. Одновременно Аркадий учился заочно во Всесоюзном институте связи.
По окончании его пригласили в Вильнюс, во вновь созданный Институт электрофотографии. Там он проработал более 20 лет начальником научно-исследовательского отдела, а в 1989 году решил уехать в Канаду, куда уже перебрался младший сын. Является членом Канадской Ассоциации ветеранов Второй мировой войны с момента ее основания.
Некоторое время назад Аркадий Ильич перебрался в центр для ветеранов госпиталя Sunnybrook. Пишет воспоминания, чтобы оставить след в нашей памяти, хочется верить, что благодарной…
Давайте пожелаем ветерану здоровья, и до 120!
Беседовал Александр Герштейн
