О чем мы читаем в Пасхальной Агаде?

 

С праздником! Пасхальную Агаду мы с вами, дорогие евреи, обычно читаем тогда, когда уже немножко подустали от предпраздничной беготни, и голова наша клонится на роскошную подушку, мы слегка клюем носом за столом...Но у нас впереди еще не один стакан вина, у нас еще столько разных открытий, постараемся же не задремать!

 

В этот день мы успели: сжечь оставшийся хамец (проверка квартиры на наличие квасного была проведена за ночь до того!), наготовить вкусных блюд, пригласить гостей, зажечь свечи праздника (а в этом году – и субботы!), помолиться в синагоге и отправиться на домашний или общественный Сейдер-Пейсах.

(По поводу общественных Сейдеров в Торонто мы разместили специальное объявление).
Все красиво одеты, идет чинная беседа. Раввин разъясняет аспекты Исхода из Египта. Перед мужчинами – маца на блюде и съедобные символы этого дня.

Сейчас мы едим не для того, чтобы есть. Сейчас мы едим для того, чтобы выполнить заповедь!
Заповедей тут даже несколько: вкушение мацы (опресноков, пресных хлебов), прочтение Агады, горькие травы, а при наличии Храма – особое мясное блюдо, ягненок прямо с пылу с жару. Проверьте, все ли у вас приготовлено? Есть ли соленая водица для окунания лука? Натерт ли хрен, харосет? Достаточно ли целых листов мацы?

 В одном месте пасхального Повествования (Агады) нам надо будет сливать «вино казней» в разбитую чашу, чашу гнева. Отсюда, кстати, все недоразумения по поводу того, что у евреев, мол, используется какая-то кровь. Никакой тут крови нет и быть не может, кровь (ягненка жертвенного) у нас была только при Исходе из Египта, мы ею дверные косяки помечали, чтобы ангела смерти отвратить. А за столом кровь – исключается. Но вино бывает красного цвета, и, когда мы отливаем из своих бокалов в чашу гнева – то тогда со стороны действительно может показаться, что это некое таинство, связанное с напитком красного оттенка, который кому-то может напомнить кровь. Слышал звон, да не знаю, где он!

Никакого угрожающего символизма текст Агады в себе не несет: он повествует об Избавлении.
Агада будто рассказывает некую семейную историю, историю одного семейства.
Жил, мол, в Междуречье человек такой, Авраам... Ради Б-га не пожалел своего сына, любимого Ицхака, был готов принести его в жертву. (Опять поясним: кровь Ицхака не пролилась, произошло заклание барана вместо Ицхака). Потом – Яаков: служил арамейцу и хотел выйти на свободу из рабства.

А затем потомков Яакова стало 70. А потом они стали жителями и рабами в Египте. А когда симпатия египтян к ним вся улетучилась и рабство евреев стало невыносимым, то чудесной силой, десницей простертой вызволил их Г-сподь из страны той нечистой и в 10 приемов разгромил всю инфраструктуру могущественного Египетского царства.

А дальше – талмудические дискуссии о том, как именно Он это сделал и – картина маслом: вот мы идем по морю как посуху. А потом – песня. Стройная и красивая. О том, что в итоге, после всего, мы получили Тору на горе Синай.

А потом мы выходим со свечой к порогу (в шабат, правда, не получится это сделать) и встречаем пророка Илью (Элиягу).

Вот и все! Выпито 4 бокала вина, звучит пожелание: «В следующем году – в Иерусалиме отстроенном!»

Ну, может, к последней строке у секретаря ООН будут какие-то претензии, но пусть он имеет в виду, что казни египетские в обновленной версии – это удел всех фараонов и мы, конечно, мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути.

 

Пейсах в наших сердцах.

 

Цимес. С Пейсахом связано многое в еврейском фольклоре. Это и песни, и спектакли, и кулинарные традиции, и картины...  И вот, об одной такой картине есть смешной рассказ. Нарисовал ребенок море....Попросту – залил все пространство листа голубой краской. А родителям сказал, что это, мол, Переход евреев через море. Папа с мамой говорят:
- А где же евреи?
- Уже прошли!
- А где же конница фараона?
- Еще не прискакала!
Родители переглянулись: такой талантливый ребенок.
Ну, а теперь пришло время рассказать о том, как один султан во времена Османской империи с евреями Пейсах отметить захотел.
Пришел к нему визирь и наговорил дурного про евреев. А султан ему и отвечает: да кто бы мне торговлю продвигал, если бы не мои турецко-подданные евреи? А визирь за свое: они, мол, вас не послушаются, даже если вы им собственным указом вино на Пейсах пить запретите. Не желаете ли убедиться?
Издал султан указ, запрещающий употребление вина. А раввину в ту же ночь сон приснился: явился ему некий праведник и предупредил его, чтобы приготовил два вида напитков для пасхального Сейдера. Один кувшин пусть будет с обычным кошерным вином, а второй – со свекольной настойкой на уксусе.
Так раввин и поступил. Между тем султан с визирем поменяли свой внешний вид, нарядились в отрепье и под видом бедняков попросились к евреям на Сейдер. А на этот праздник положено впускать всех желающих! Так что зашли оба гостя беспрепятственно, вместе со всеми Кидуш пробормотали, омовение рук совершили и уж думали было к трапезе приступить... Но не тут-то было!
Уксус с соком, который они выпили, заставил их с подозрением посмотреть на оба кувшина.
- Что это вы такое пьете? – спросил обиженно султан у хозяина дома.
- Да вот, - отвечал он, - понимаете ли, обычно пьем мы вино самое превосходное, но в этом году Указ вышел от нашего обожаемого султана – вина не пить! Так что пришлось нам свекольным соком довольствоваться...
Султан гневно толкнул визиря ногой под столом, рядом с которым они возлежали на подушках. «Все-то ты наврал!»
Но спорить им не пришлось: тут подали соленую воду, лук, потом подоспел хрен горький... А второй бокал уксуса в животах так взыграл, что они и вовсе с мест повскакали, извинились и быстро побежали прочь. Даже мацой не угостились как следует!
А евреи выставили теперь уже в открытую свое вкусное вино и приступили к настоящей трапезе.