Призвание.

 

О человеколюбии, сострадании и ответственности. Письмо Миры Шлейфер, нашей читательницы, которое мы приводим ниже, не могло оставить нас равнодушными.

 

«Призвание или выбор? Все равно спасибо!  Я хочу через газету, которую любят и читают члены нашей общины, рассказать о необыкновенной молодой женщине, Анне Груниной, которая посвятила свою жизнь заботе и лечению стариков, получивших тяжелые травмы, ушибы, переломы конечностей, и из-за этого очутившихся в госпитале.

 

Месяц назад я после падения попала в Baycrest, была в тяжелом состоянии, естественно, не могла двигаться и страдала от невыносимых болей в бедре и ногах. К счастью, я оказалась в руках Ани, высочайшего профессионала.  И теперь я могу ходить с ходунком, могу себя обслужить и уже нахожусь дома. От всего сердца хочу поблагодарить Аню за спасение. Считаю, что именно благодаря ей, я и сотни других стариков смогли покинуть госпиталь в хорошем состоянии. А мне, между прочим, 95 лет.

Я до сих пор не могу понять, как молодая, красивая, образованная девушка решила посвятить свою жизнь старикам. Какую нужно иметь любовь к людям, какое мужество, терпение…»

- Аня, как вы пришли к этой профессии?
- Я думаю, что есть типы людей, которые просто испытывают притяжение к разным делам. Например, моя мама с пяти лет знала, что хочет быть педиатром. Так что приход в медицину был для меня естественным выбором...

Аня родилась в 1981 году в Крыму, в Евпатории, и в возрасте 11 лет уехала с родителями в Израиль. Через пять лет семья перебралась в Канаду. Здесь Аня закончила школу и поступила в Университет Йорка, на факультет кинезиологии и физиотерапии, где получила степень по кинезиологии, а затем в Университете МакМастер, в Гамильтоне, еще одну, Сlinical Мasters по физиотерапии. Но только проходя очередную интернатуру, в гериатрической реабилитационной больнице, определилась с выбором.

- Я поняла, что нашла себе место по характеру, по стилю работы, абсолютно влюбилась в гериатрию, в частности, в реабилитационную гериатрию, и решила, что это будет моe. Как будто зажглось что-то внутри… Осознанное желание помочь и чувство комфорта, того, что здесь я дома…

Может быть, это решение - родом из детства. Дедушка и бабушка, с которыми росла Аня, были очень больными людьми. И хотя девочке больше всего хотелось побегать во дворе с другими детьми, надо было сидеть с бабушкой, прикованной к постели рассеянным склерозом. А дед-ветеран иногда неделями страдал от того, что теперь называют посттравматическим синдромом - наследие войны.

- Я их обоих потеряла еще до того, как они умерли, -  вспоминает Аня, - потому что я уехала ребенком, и тогда еще не осознавала, насколько дороги мне эти люди, как важно иметь дедушку и бабушку. Я видела их болезни, их любовь к нам и друг к другу. Если бы я сейчас могла с ними посидеть, поговорить, наверное, это было бы совсем другое дело…
 
Уверен, что о том же нередко задумываются многие из нас. Хотя, честно говоря, в повседневной рутине  даже со своими не всегда легко найти общий язык, тем более за ними ухаживать. А ведь Анна Грунина имеет дело с чужими.

- Как вам удается оставаться такой спокойной и доброжелательной?
- Самый легкий ответ, это, наверное, то, что своих детей, внуков, независимо от их опыта, не очень-то слушают. Совету, который я дам  своей пациентке, она последует. А к  своей же внучке, которая, может быть, такой же специалист, как и я, не прислушается.

Человека в таком возрасте очень трудно убедить что-то поменять - в том, как он двигается, как за собой ухаживает…  Конечно, пациенты бывают разные. Есть просто очень больные, есть не очень   доброжелательные по натуре.

 

Но уязвимы они все, оказавшись перед опасностью потерять свою самостоятельность, так важную для любого из нас, особенно в пожилом возрасте.  Когда им становится лучше от моей работы, моих советов, - говорит Аня, - они наполняются какой-то надеждой, возвращаются к собственному «я». Видя это, испытываешь радость и внутреннюю гордость… Такая простая, казалось бы,  вещь -  человек может сам сходить в туалет, - но это представляет для него ценность большую, чем мы думаем. 

В той области реабилитационной медицины, где я работаю,  люди реально поправляются. Пусть даже не все и не всегда. Наверное, если бы я трудилась в другой системе, скажем, в хосписе, такого бы не было… Но реабилитация - это очень позитивное дело…
В In-Patient Rehab, где Аня работает физиотерапевтом, пациенты попадают после серьезной травмы, обширного воспаления легких, операций по поводу перелома шейки бедра или удаления опухоли, и находятся в отделении примерно месяц. По медицинским показаниям их состояние стабильное, но самостоятельно передвигаться, встать с кровати, одеться, себя обслужить они не могут.

- Мы начинаем с ними с самого начала, - объясняет Аня. - В физическом плане реабилитируем их мышцы, равновесие, учим, как ходить. Очень многие после легочных заболеваний вынуждены пользоваться кислородным баллоном, и мы их постепенно от него освобождаем. Мне нравится трудиться здесь, в Baycrest, а не в частной клинике, здесь  нет такого давления -  непременно принять четыре пациента в час… Сколько мне нужно времени с каждым, столько я и проведу. Мы смотрим пациентов обычно 5-6 раз в неделю, наблюдаем за тем, как они прогрессируют, и затем, так сказать, выпускаем из гнезда…

- Люди поверяют вам свои личные проблемы и переживания.  Все принимать к сердцу - никакого здоровья не хватит, а не сострадать невозможно…
- Такое бывает очень часто, - говорит Аня, - особенно с пожилыми, которые не владеют  английским и потому чувствуют себя изолированными даже у нас. А я говорю на многих языках, включая итальянский, они чувствуют себя со мной комфортно и   высказывают все, что относится, скорее, к врачу, социальному работнику или диетологу…

Среди пациентов Baycrest, уникального научно-исследовательского комплекса, основанного еврейской общиной еще в 1918 году, достаточно тех, у кого есть большая семья, поддержка, и они не ощущают себя изолированными в социальном смысле. Но немало людей абсолютно одиноких, которым не с кем поделиться.

- Иногда с ними нужно даже не столько поговорить, а просто подержать за руку, - говорит Аня. - Потому что очень часто к пожилым людям никто не прикасается, а тактильные  ощущения имеют огромный терапевтический эффект. У меня заняло несколько лет научиться организовывать время, балансировать в нем... Когда ты сам понимаешь по человеку, по его случаю, сколько можно уделить разговорам...

А вот как я от всего этого не устаю  - не знаю…  Я просто очень люблю свою работу со стариками, не чувствую, что хочу от нее куда-то убежать. А раз в год, отправляясь в путешествие, реабилитируюсь сама и, полная сил, возвращаюсь к работе …
 
- В завершение нашего разговора,  можете ли вы припомнить какой-то случай, особо запомнившийся?

-  Буквально за несколько дней до 11 ноября, Remembrance Day, к нам после нескольких тяжелых переломов поступил очень приятный пожилой человек, канадский еврей, ветеран Второй мировой войны, которому было 96 лет. И он сказал, что во время минуты молчания очень хочет просто постоять и вспомнить своих товарищей, когда читают стихотворение «На полях Фландрии».

Чтобы его поднять, помочь ему сделать несколько шагов, нужно было 2-3 человека, специальный walker, ходунок такой, высокий, чтобы он мог опереться. Я думала, это у нас не получится. Но мы ему все-таки помогли встать, и он эти две минуты дрожал, как лист на ветру, и слезы катились из его глаз.  Для него это стало огромным личным достижением. Мы, естественно, тоже все прослезились.

И то, что он смог это сделать, для нас было таким же подарком, как и для него самого…
 

 Александр Герштейн.