Итальянские впечатления Эстер Кей

Дорогие друзья! На занятиях по позитивному мышлению все время слышишь: не бойся мечтать, записывай мечты, Вселенная слышит, проси - и получишь! Что ж, я в какой-то момент созрела для путешествия в Италию. Просто взяла и полетела с группой хороших людей в Рим, а оттуда сразу в  Неаполь, чтобы оттуда исследовать амальфитанское побережье.

Утро в Сорренто

Проснувшись в темноте, пробираюсь на выход - с балкона увидала, как дремлющие холмы окружали отель и прочерчивался анфас Везувия в дымке небес, еще синеватых, слитых с морем в свинцовой тяжести ночи.

Птички выводят робкую руладу, пробуя голос. Апельсиновые рощи трепетно роняют плоды на сетку. Мандарины спят вперемежку с золотыми тыквами в рост младенца. Вот! Здесь бы подвесить интригу: жена раввина в кого-то влюбилась и ускользает на свидание... Но нет, все кошерно. Никуда я не пробираюсь тайком, всего лишь ищу сосуд для омовения рук. Кружку либо стакан – в номере не обнаружила, наверное, найду в столовой…

Спускаюсь в лифте, слышу голос «Пиано дуо, пиано уно» - «Этаж второй, этаж первый»... Пиано – это, стало быть, этаж! Пианино здесь ни при чем!

 

Однако пианино, точнее, рояль – белым лебедем стоит как раз передо мной. За ним – горы в окне. Балкон стоит закрытый. Закрыты и двери ресторана.

 

Прохожу к спящему белому роялю, который на «пиано уно», за ним - спуск в туалетные комнаты ресторана. Служитель в форменной фуражке и с галунами, молоденький, удивлен моим приветствием (Скузи, о бизоньо - и не договорила, что именно «бизоньо») - захожу в зеркальные помещения, и... опять сворачиваю, ища, как бы выйти на большой балкон.

Озираюсь с высоты балкона…

 

Слева у меня Везувий, справа - Амальфитанский берег, передо мной - Тирренское море, Неаполитанский залив. Рощи оливковые, рощи священные. Из отеля выйти никуда невозможно, только добираться до центра (чентро!) Сорренто на шаттле. 

Вышла на шоссе.

 

Шоссейка - полтора метра с двухсторонним (!) движением сумасшедших водителей, которые ездят по указаниям самострельного семафора, торчащего прямо в скале. На семафоре два цвета, красный и оранжевый. Человеку там не место, одну туристку задавило этим летом. Нас никто не предупредил, и я уже вчера вечером там лазила, но поняла, что дорожка чертовски непешеходная. Хотя море рядом, море дышит, море чувствуется, но оно недоступно, пока не наступит утро и не пойдут шаттлы. Водитель шаттла Луиджи. Но это все после 8 утра. 

Сейчас всего 5 часов, ночь еще не ушла из мандариновых садов. И мне нужна кружка для омовения рук. И я захожу в туалетные комнаты при ресторане, но понимаю, что за кружкой нужно подняться снова на «пиано уно» - туда, где белый рояль и барная стойка. На стойке стоят фужеры. 

Мне нужно (гугл вновь подсказал итальянское слово: о бизоньо!!!) фужер либо стакан. А если меня снова увидит этот очередной Луиджи в галунах? Он будет ржать. Тетка в 5 утра снует около барной стойки и утаскивает фужер!!! 

 

...За огромным окном светает, и я вижу весь залив. Мне так хочется молиться. Но мне все же нужна кружка. В голове выстраивается фраза - О бизоньо уно кружка для утреннего омовения, синьор. Думайте что хотите.

И я двинулась к барной стойке, отражаясь сразу в четырех сияющих зеркалах у камина...

Я схватила фужер с зеркальной стойки бара, спустилась к раковинам, наконец-то совершила омовение рук. Сразу сложился сам собой стих в голове:

 

«Ищем кружку, встали рано, едем, едем в Позитано!»

Да. Ведь сегодня у нас запланирован выезд по серпантину в горный городок над морем - Позитано.

 

Иду на завтрак. Наша кошерная столовая - в противоположном конце от обычного ресторана отеля, у нас свои официанты (один из них Гаэтано), свой повар (снова Луиджи). Ответственный за кошерность - Томер, руководитель группы - Эцион. Гид - Авнер. Не описываю сейчас их характеры и физиономии. Я слишком любопытна в отношении еды: что нам приготовили? Чем таким нас удивят? Но еще любопытнее, где сидеть, с кем сидеть? Я никого из группы не знаю, кроме бриллиантового дельца с Лейбуша, с супругой Рейзи. Я усаживаюсь рядом с ними. Тут приходит утренний Луиджи и показывает на меня Гаэтано, ржа, что я с утра отметилась в мужском туалете. Гаэтано смущен и приказывает ему замолчать.

 

Но они уже успели похихикать. Это - итальянский характер. Немецкие служащие в отеле где-нибудь в Австрии вряд ли бы стали высмеивать религиозную туристку. Но итальянцы веселый и открытый народ, я люблю эту черту, пусть поржут с меня, честно, мне не жаль, что этот забавный случай произошел. Интересно, где и как омывал руки бриллиантовый Лейбуш? Вообще, кроме меня, никто ночью не воровал фужеры с барной стойки? Как же они мыли руки? Из Израиля, что ли, кружку привезли? А пластиковых стаканов здесь не выдают принципиально.

…Полдня мы бродили, как зачарованные, по округе Позитано.

 

Справа - морские склоны и обрывы, живописные до умоисступления.

Здесь прозой продолжать нет смысла,

Во мне вся логика зависла,

И появился белый стих.

Подключаю рэп.

…Слева - шофера на перекуре под горою, молодежь, мотоциклисты, из баров вышедшие на солнышке погреться баристы, девчонки в коротеньких юбочках, собака, которую все тормошили охотно, и туристы, пообедавшие весьма плотно.

Глаза разбегаются на мини-лимончелло,

На платьица, рубашечки, сувенирчики, всего полно до Азазелло, 

и я бы охотно купиЛЛа:

И этот в гору встроенный домик, и виллу.

И вот эту капеллу -

с лимонной рощицей для лимончелло.

И вот этот балкончик, 

и этот изящный с духами флакончик.

А еще почтовый ящик в виде герба Позитано.

Где всегда горные сумерки в ущелье, и чувство, что еще совсем, совсем рано.

Я потерялась в Позитано, мне было все родным и странным…

бродить пошла меж магазинов, в вершины глядя, рот разинув.

Там птицы в полдень, будто утром, поют и свищут, по ущельям, средь облаков, гнездовий ищут,

и над головами у таксистов с веселым мелодичным свистом

канают по небесным тропам… Европа? - тоже мне Европа, 

аулом горным назову я Позитано, 

ведь даже в полдень облачными окружен горами, темными, 

как будто утром ты проснулся рано-рано.

Помпеи, Геркуланум и Везувий

Гуляем мы возле Везувия –

Красиво здесь все до безумия…

Бедняжки люди, что в Помпеях застыли в гипсе,

Вулкан взорвался. Пеплом занесло вас. Лишь Плиний старший что-то там писал и к Плинию же младшему воззвал, описывая гриб, взрывную силу, и то, как ядом быстро заносило Стабью, Геркуланум и Помпеи, смертельной лаской население лелея.

На картине К. Брюллова «Последний день Помпеи» присутствует историческая личность - Плиний-старший.

Плиний, гласит Википедия, служил в армии на северной границе Римской империи, а после возвращения в Рим занялся литературной деятельностью. После прихода к власти императора Веспасиана, с сыном которого Титом он служил, был призван на государственную службу. В 70-е годы Плиний исполнял обязанности наместника в провинциях и командовал флотом в Неаполитанском заливе. В 77 или 78 году издал «Естественную историю», посвятив её Титу. Погиб в результате извержения Везувия.

Везувий взорвался на 9-й год после того, как Тит разрушил еврейский Храм единого Г-спода.

А до этого были крито-минойские и всякие другие цивилизации, которые там себе прекрасно обживались, скорее всего, дымчатым Везувием в утренней прохладе восхищались, и действительно, почему бы не восхищаться. Ведь ему еще аж когда! - в 79 г. новой эры - предстоит взорваться.

 

До этого лишь чуточку дымился. В водАх прекрасных безымянного тогда еще залива подножием своим омылся... 

На вулканической земле быстрее мысль стремится, она бежит, она резвится, вулкан поет, -

там в жерле закипает вдохновенье, готовя людям лавы нисхожденье. Там плодородна почва. Минералы. 

Богатством блещут кварцы и кристаллы...

Последний день в Италии. Рим. Громадой навалился на меня...

РИМ.

Мы о тебе еще не раз поговоРИМ. РИМ. 

Кумира мы себе не сотвоРИМ. РИМ.

Ты так прекрасен, ты не повтоРИМ. РИМ.

Ты - просто классика, ты суверенный, ты самоуверенный, неторопливый, в Тибре отраженный, взбегающий в полукольце дерев, сплетенных в вышине ветвями с желтизной, ты - Рим, тебе положено быть Римом, и небу страшно, что его ты вдруг достигнешь. Возвышенный, о Рим.

Не закурить ли на мосту «святого» Гарибальди, что подчинил тебе, о Рим, все области Италии покорной...

И не воспеть ли гетто, синагоги, и не проклясть ли римские дороги,

 по коим бедняки влачились, жалки и убоги, 

рабы рабов,

… сновидцы снов,

… в изгнаньи иудейском. 

Сочту ярмо твое злодейским. 

Не восхищусь ареной Колизея, 

с воздушной высоты в полете на него глазея. 

Прощай же, Рим. Мы уж летим, - 

лишь сверху на тебя воззрим. 

На Тибра свернутые кольца. На Пантеон. 

На Форум. На толщину строений и колонн.

 Ты обречен величию, ты вечен.

 Ты так божественен и так бесчеловечен.

(Октябрь 2022.)

Историческая справка

Тит был молодым императором, который жаждал доказать отцу (Веспасиану), что он сможет справиться с последствиями катастрофы. Начал строить Аппиеву дорогу для того, чтобы подвозить стройматериалы для восстановления области, пораженной вулканом. Пеплом с ядовитым содержанием была засыпала вся округа Помпей и Геркуланума - занос был высотой 7 метров. На 1700 лет вся территория оказалась погребенной. На ее поверхности развивались уже другие деревни, поселения.

 

В 18 веке (спустя 18 веков после извержения) начались раскопки, но сначала сообразительные жители залили гипсом через отверстия все, что находилось внизу, чтобы сохранить очертания артефактов, погибших людей и животных. Потом по ним провели реконструкцию и создали мемориалы в Помпеях и Геркулануме. Но Везувий не успокоился! Последний раз извергался в 1944. При Муссолини.

Удивительную надпись на стене обнаружили археологи в Помпеях (служивших основным центром удовольствий Южно-римского региона). Еврейский раб был возмущен развратом патрициев и видом бань, все чувства услаждавших. И нацарапал - пока никто не видел - на стене ученый раб: «Содом и Аморра!» - прокляв тех бездумных полуживотных, что, разрушив Храм еврейский, навеки обязались лишь спускаться, лишь вниз катиться и влияния лишаться.

 

И медленно величественно взорвался вулкан … И спустя 18 веков открыли сокрытое и нашли на стенке здания ту надпись «Содом и Аморра». Найдена на улице Изобилия, где как раз были дома «красных фонарей». Об этом нам поведала гид Франческа, пока мы брели за ней с наушниками по развалинам… 

Помпеи жители! Наушники в ушах. Через наушники слышны мне ваши вопли. Кричат дома, кричат проспекты, безмолвным криком дворики полны.

- Коровы, как пишут историки – за неделю до извержения вулкана вели себя необычно, однако никто не задумался об этом, - рассказывает Франческа.

 О город римский, перестань кричать. Уйди в безмолвие. На площадях твоих и камни вострепещут. Не видели они во снах, наверно, вещих, неделю до того, как все изверглось, вели себя престранно все коровы, но вы не поняли коровье слово.

Неаполь - город греческий, достойный описания, для этого начнем с его исконного названия: Нео-Полис! 

Нов-город!

Ничего себе новенький! его новизна измеряется простым отбрасыванием назад 2400-ти лет…

(Продолжение следует).

Эстер Кей,
исследователь каббалы и эзотерики из Цфата, Израиль, специально для Русского Экспресса