Мазл жить и мазл умереть

 

Люди нашей общины. 1 июля 2020 года в Торонто ушел из жизни крупный ученый в области военного дела, изобретатель и рационализатор, член правления Канадской Ассоциации Ветеранов Второй мировой войны из СССР, профессор, инженер-полковник Моисей Черногуз. Он из того поколения мальчишек, которые на следующий день после выпускного бала ушли на фронт. Командуя взводом штрафников, прошел войну с первого по последний день. Много раз были ситуации, когда он должен был погибнуть, но Б-г его всегда спасал.  После войны на протяжении 40 лет служил в Туркмении и Азербайджане в Бакинском Округе ПВО. Изобретения и рационализации инженер-полковника Черногуза, являясь революционным прорывом в области радиолокации, способствовали укреплению южных государственных границ Советского Союза. В течение последних 20 лет жизни в Канаде был активным общественным деятелем, одним из тех, благодаря кому правительство Канады признало за ветеранами Великой Отечественной войны из бывшего СССР статус «Ветерана Канады». Предлагаем читателям цикл статей о жизни этого удивительного человека, написанных его дочерью - редактором публикаций на русском языке JRCC Еленой Касимовой. (Продолжение. Начало в №1188).

 

«ЖИДОВКА!»
Во дворе нашего нового дома мне пришлось столкнуться с фактом, что я, оказывается, не такая, как другие. В нашем доме было три подъеза, в первом жили мы (и у нас была уже двухкомнатная квартира – ведь папа был заместителем командира полка), а в третьем жил офицер по фамилии Хиров. У него была дочь Лариса, старше меня на пару лет. Мы с ней как бы дружили, играли попеременно то у нас, то у нее. В один из приходов к ней ее позвали кушать, ну и меня посадили за компанию. Подали гречневую кашу, которая мне не понравилась, и я не хотела ее есть. «Ешь!», – заставляла Лариса. Я отказалась. «Ты – жидовка», - прошипела она. 

Я впервые услышала это слово и не знала, что оно означает. Вечером я спросила у мамы: «Что такое «жидовка»? «Где ты это услышала?», - спросила мама. Пришлось рассказать всю историю. Через некоторое время к нам стучится Хиров с ремнем в одной руке и волоча Ларису другой. «Проси у Лены прощения, иначе я тебя выпорю!» - приказал он дочери. Я стала плакать и умолять не бить Ларису. Зная, что вечером мама и папа обычно уходят на работу, и я остаюсь одна, я попросила папу Ларисы разрешить ей остаться поиграть со мной... Мой папа молча увел меня в другую комнату. Смысл всего происшедшего мне был непонятен, хотелось только одного – не остаться вечером одной. Боже мой, как это все было унизительно! 

 До сих пор, когда вспоминаю эту отвратительную сцену, меня охватывает чувство стыда  за лицемерного офицера, угрожавшему своему ребенку ремнем. А от кого пятилетняя Лариса услышала слово «жидовка»?! Откуда она знала, что это слово должно предназначаться именно мне?!

Летом родители вывозили меня в «нормальные» места: мы ездили в Пятигорск, Кисловодск, Сочи, Хосту. В ужасных условиях Красноводска, в которых мы жили - в пустыне с 50-градусной жарой, с насекомыми и холерой, без воды и нормальной еды - мои родители  старались дать мне достойное воспитание. 

В возрасте одного года папа начал обучать меня буквам. Мама читала мне детские книжки до хрипоты. Электричество у нас было по часам, так при слабом свете фонарика папа знакомил меня с историей Буратино. В результате в три года я уже читала, как взрослый человек. 

В это же время мама наняла мне учителя английского языка – ссыльную немку, каких было много в Красноводске, и когда в первом классе все только учились читать, я уже освоила солидную подростковую библиотеку я бегло говорила 
по-английски. До сих пор помню замечательную сказку: «У обезьянки - «э манки» была подружка – «э фрог» - лягушка, была сестричка – «э фокс» - лисичка. Были еще: «э раббит» - крольчонок, «э беар» - медвежонок, «энд э Билли гоут» - козленок. Жили они в лесу - «ин э вуд» и были так хороши – «вери гут!». 

Когда в Москве в 1957 году состоялся Фестиваль молодежи и студентов, я с удовольствием общалась с иностранцами. В моей памяти запечатлелась картинка: мы с папой и мамой стоим на автобусной остановке, и к нам подходят молодые темнокожие ребята. Я стала с ними вовсю щебетать по-английски. В стране, где прохожие на улицах не отзывались на вопросы иностранцев, было очень необычно, что пятилетний ребенок свободно общается на английском языке.  В это время пошел дождь. Один из чернокожих парней достал из сумки плед и заботливо меня им накрыл. Подошел нужный им автобус, они вскочили в него и уехали, оставив плед на моих плечах. Этот плед у нас сохранился до сих пор...
Когда в военторг привезли из Чехословакии 2 пианино – ярко блеcтящих полировкой Petrof, одно из них купил начальник глазного отделения госпиталя – Борис Вайнштейн, второе – Моисей Черногуз. Мама собирала деньги по всем друзьям и соседям.

С Борисом Израилевичем Вайнштейном мы позже жили в Баку в одном доме, а с его дочерью Таней вместе поступали в консерваторию. Я начала заниматься музыкой – родители, жившие в пустыне, мечтали для дочери о музыкальном будущем. В результате я окончила музыкальное училище, а затем Азербайджанскую Государственную консерваторию и получила диплом музыковеда и музыкального критика.

Еще в Академии проявился папин талант изобретателя. В конце учебы надо было представить проект для защиты диплома. Я, к сожалению, не помню подробностей, но папа разработал какую-то необыкновенную установку, которая являлась революционным прорывом в развитии военной радиолокации (простить себе не могу, что не записывала его рассказов, все думала: успею, успею...). 

Его соученик Ромка Белянский умел очень красиво сооружать маленькие модельки. Папа поручил Ромке сделать макет этой установки. Получилось потрясающее красочное изделие, и курсанты пошли защищать диплом. Когда папа  представил изобретение московской комиссии, его сразу вызвали в Москву в Генеральный штаб Вооружённых Сил СССР.
 И вот папа рассказывал: «После презентации установки сижу я в столовой Генштаба, обедаю, за колонной слышу - двое разговаривают. Один говорит: «Сейчас какой-то майор из харьковской Академии демонстрировал такую вещь, американцам и не снилось!» А второй отвечает: «Так скорей забирай парня в Москву!» «Хорошо бы, - ответил первый, - да только он еврей». «А-а, ну тогда понятно...» 

Так изначально зарубили папину жизнь.   Папа работал по 18 часов в сутки. Он всегда был занят починкой радиолокаторов.  Станции с радарами располагались по периметру границ государства и все время ломались. Папа уезжал на «точку» (так назывались станции на военном жаргоне) и сутками сидел в вагончиках с локаторами. При 50-градусной жаре металл вагона раскалялся, ни о каких кондиционерах тогда не было и речи, и люди, находящиеся внутри, чуть ли не варились заживо (а в это время Игорь Максимов служил в Германии...).  

Через 8 лет такой службы папу из Туркменистана перевели в Азербайджан – под Баку, в поселок под названием Аляты. Там в открытой степи стояли несколько трехэтажных домиков (они назывались ДОСы - дома офицерского состава), штаб бригады, маленький магазинчик, детский сад и клуб. И все. В школу приходилось идти в поселок через степь. 
Папу назначили на должность заместителя командира радиотехнической бригады, которую ему же поручили формировать. Мы жили там на самом берегу Каспийского моря. Время от времени ездили в Баку, находившемся в 1,5 часах езды. Баку с его красивыми зданиями мне казался городом царей, так как я  привыкла к скудным пейзажам пустыни и степи. 

Здесь нужно сказать еще об одном папином изобретении. Дело в том, что обычно радиолокатор засекал неприятельский самолет только если тот летел выше определенного барьера. 

Но если летчик был настоящим асом и мог лететь, не разбившись, ниже этого барьера, локатор самолета «не видел». Иностранные летчики этим пользовались и вовсю пересекали границы СССР. Папа изобрел радар, который стал способен «видеть» самолет, летящий на малой высоте, и границы страны оказались «на замке»!
 
Как в анекдоте
В 35 лет подполковнику Моисею Черногузу было присвоено звание инженер-полковника. Мы об этом узнали очень своеобразно.  Теплый весенний вечер, окна в домах военного городка открыты, занавески колышатся. Моя мама возвращается с работы и разговаривает с соседками. Через открытое окно я слышу их голоса. Одна из них говорит: «Вы знаете новость? Ваш муж получил полковника!» Мама отвечает: «Нет, я ничего об этом не слышала». Когда мама спросила об этом пришедшего со службы папу, он тоже ничего не знал. Мы подумали, что это была шутка. А на следующий день подтвердилось, что вездесущие офицерские жены были правы. Очень смешно, но у нас это произошло совершенно как в известном военном анекдоте. 

Приходит командир полка домой, а жена ему говорит: «Как это так – нас переводят, а ты мне ничего не сказал?!» Муж отвечает: «Что за ерунду ты несешь? Никто никуда нас не переводит». Назавтра идет на службу и узнает, что, действительно, полк переводят. Он приходит домой и спрашивает жену: «Откуда ты узнала о нашем переводе?» Она отвечает: «На базаре сказали...» Он: «Не можешь ли пойти на базар узнать, куда именно нас переводят?» 

 

(Продолжение следует).